Читать книгу - "Зверские сказки - Анна Альфредовна Старобинец"

— А не было ли за эту неделю странных находок на пляже?

— Не знаю, я не уборщик, — скривился он. — Спросите Баклана. Он у нас здесь убирает. Эй, ты! — крикнул Батяня птице в чёрной униформе с белым передником. — Иди сюда, есть вопрос.

Баклан нерешительно подлетел к нам. По тому, как подёргивался его клюв и бегали круглые, невинно-голубые глазки, я сразу понял, что он понимает, о чём пойдёт речь.

— Ты не находил на пляже шиши? — спросил я.

— Если кто-то из отдыхающих случайно роняет на пляже шиш, я всегда подбираю такой шиш и кладу в специальную корзинку «Шиш ваш». Отдыхающий потом приходит к корзине и свой шиш забирает.

— Ну, с шишами отдыхающих всё понятно. Не было ли других шишей? Странных?

— Они всё равно поломанные! Они ничейные! — затрясся Баклан.

— Так, я не понял, — вмешался Батяня. — О чём вообще речь?!

— Будьте добры, Баклан, вытряхнуть из горлового мешка находки последней недели, — попросил я.

Да, я мягкий, грузный и при ходьбе переваливаюсь. Но, когда нужно, я умею быть жёстким. Очень жёстким. Как панцирь морской черепахи. Как раковина моллюска.

— Слушаюсь.

Уборщик Баклан вытряхнул на песок из горлового мешка горсть обгрызенных, покрытых водорослями, а местами и наросшими ракушками, шишей. Я присовокупил к этой горсти свою находку.

— Одиннадцать монет, — сказал я. — После каждой расправы акула-убийца выплёвывала на берег обгрызенный шиш. Погибли четыре морских котика, три морских конька, два утконоса и два ленивца. Судите сами. Одиннадцать жертв — одиннадцать шишей.

— И… что теперь надо делать? — растерянно спросил Батяня-вомбат.

— Предоставьте это мне, — весело и очень громко сказал я. — Теперь надо швыряться шишами. Я умею это делать, как никто другой! — Я плюхнулся на тёплый песок. — Принесите-ка мне зонтик от солнца. А из бара, пожалуйста, принесите мне ведёрко икры и ящик прохладной моллюсковицы. Всё за ваш счёт.

Чёрный треугольник мелькнул над поверхностью Подводного Леса, я заметил его краем глаза.

— То есть в смысле? — насупился Батяня-вомбат. — Ты будешь тут прохлаждаться и швыряться шишами, да ещё за наш счёт, вместо того, чтобы работать? Вместо того, чтобы выследить убийцу и увести от нашего пляжа?

— Именно! — проорал я и расхохотался. — Икры мне сюда немедленно!

Острый плавник снова показался из воды. На этот раз ещё ближе к нам. У акул замечательный слух, если вы вдруг не знали. Я говорил очень громко. Она меня точно слышала.

— Делай, что я говорю, — прошептал я в ухо Батяне. — Это часть плана.

Весь день я прохлаждался на Диком Пляже и «швырялся шишами»: заказывал икру вёдрами, паштет из криля банками, рыбу связками и моллюсковицу ящиками.

Я съел совсем мало, чтобы тело не потеряло подвижность в ходе предстоявшего мне смертельно опасного полёта, и, конечно же, я не притронулся к моллюсковице, но Кара об этом не знала. Она наблюдала за мной с поверхности Подводного Леса. Она видела, что мне приносят ведро за ведром и ящик за ящиком. Но она не могла разглядеть деталей.

Когда солнце нырнуло за горизонт, я использовал ещё одну каплю крови из своего акулистического набора. И ещё один пластырь из чешуи анчоуса. Потом поднялся, отряхнул налипший песок, при этом трижды упав (один раз — не нарочно, остальные два специально), и вразвалочку, шатаясь и спотыкаясь, направился к Подводному Лесу.

— Я иду купаться! — громко прокричал я.

Отдыхающие и вомбаты-охранники посмотрели на меня так, будто я уже переваривался в желудке акулы Кары.

— А ну стоять! Обожравшаяся, тупая, наглая птица! Весь день швырялся шишами, а теперь нарушаешь правила! Что, не видишь: «Купаться запрещено»?! — проорал Батяня.

Мы заранее договорились, что он будет орать именно так.

— Удачи тебе, отважный акулист, — добавил он очень тихо.

Об этой фразе мы с ним не договаривались. Мне сделалось от неё тепло на душе.

Я махнул крылом-тряпочкой — и плюхнулся в воду. Сделал пару шагов по дну — и взлетел. Очень медленно — так медленно, как мог бы лететь переевший, ленивый пингвин, — я полетел по Подводному Лесу.

«Вот он я, — как бы говорило каждое движение моей тушки, — твоя идеальная жертва: беспомощный, жирный, швыряющийся шишами. Пахнущий кровью. С ранкой, наскоро заклеенной пластырем. Вот он я — из тех, кого ты караешь. Покарай же меня немедленно, Кара. Попробуй меня покарать».

Она неспешно направилась за мной следом, и, когда она была уже совсем рядом, когда я увидел эту её безумную, полудетскую улыбку-оскал, неожиданно для неё я резко прибавил скорость. Да, я мягкий, я каплевидный, форма тушки у меня обтекаемая. Это идеально для полётов в Подводном Лесу. Крылья-тряпочки работают как винты. Моя грудина — как киль корабля. Под слоем жира у меня мощная мускулатура.

В итоге я летаю с той же скоростью, что и Кара.

Акула клацнула пастью в пустоте и ринулась за мной в погоню. Она была очень большая. Я летел зигзагом, чтобы её вымотать, я уводил её всё дальше и дальше от Дикого Пляжа.

Если ты пингвин-акулист, ты никогда не знаешь, кто первый устанет в вашей дикой, безумной, изнуряющей гонке. Это может быть она. Но это можешь быть ты. Особенно если она такая большая.

Чем дальше я уводил её от Дикого Пляжа к чаще Подводного Леса, тем темнее становилось вокруг. Не сбавляя скорости, я распахнул чемоданчик и нацепил свои очки ночного и подводного видения с медузьими линзами. Теперь я видел лучше, чем она.

— Я вижу лучше тебя! — воскликнул я, чтобы её раззадорить. Взбешённый противник — слабый противник.

Из-за спины я услышал её хриплый булькающий смех.

— Глупая птица! Куда бы ты ни поплыл, я чую твой запах. Ты пахнешь кровью! Ты пахнешь зверем, которого я должна покарать.

— То есть если ты сейчас остановишься на секунду, а я нырну вот в те заросли водорослей в расселине скалы, ты сможешь найти меня там, даже не видя? — наивно поинтересовался я.

— Конечно, тупая, жирная птица.

— Не верю!

— Ну что ж, проверь, раз не веришь. Ныряй в заросли. Они станут твоей могилой.

Я нырнул в водоросли, содрал пластырь, быстро стёр с крыла бурое пятно. Потом откупорил пробирку-мидию со свежей каплей крови и зашвырнул в дальний конец расселины.

Она честно выждала три секунды и забралась в заросли. Она метнулась к пробирке.

— Ты решил меня обмануть, птичка, — сказала она; даже не видя её, я понимал, что она улыбается. — Но я всё равно найду тебя очень быстро. Знаешь как? По магниту внутри твоей тушки. — Она хрипло хихикнула. — Ты не знал, что внутри у тебя