Читать книгу - "Истории из штурманского портфеля - Александр Циберкин"

По программе специальных испытаний осталось проверить возможности самолета Ан-72П и его навигационного комплекса в высоких северных широтах. Так как я отлетал большую программу на Камчатке и Сахалине, то на эту работу совсем не рассчитывал – планировался другой штурман-испытатель. Но тот парень неожиданно отказался от командировки, так как у него заболел ребенок. И вот я снова в составе экипажа испытательной бригады с пилотами полковником Тюкавкиным и подполковником Бобылевым, бортовым техником капитаном Любимцевым и бортрадистом прапорщиком Макаренковым. А еще я предложил Коле Выдрину, тоже штурману, слетать со мной. Он только начал осваивать этот самолет, да и с напарником было веселее.

Наш самолет в это время находился в Гостомеле, на нем проводились какие-то доработки. Двадцать второго января за нами прилетел Ан-74. Экипаж не выключал двигателей, мы быстро загрузились на борт и через полтора часа уже были в Гостомеле. В Киеве пришлось бездельничать целых девять дней: самолет все еще не был готов. Жили мы в Святошино, недалеко от «фирмы» на улице Блюхера, в двухкомнатной квартире, которая использовалась как гостиница для экипажей ГНИКИ ВВС, летавших у антоновцев.

С 1987 года, когда я начал активно летать по программе государственных испытаний Ан-72П, мне приходилось бывать в Киеве по нескольку раз в год. За эти посещения я хорошо изучил историческую часть города, бывал не раз и в Киево-Печерской лавре. Поэтому в те морозные январские дни мне, да и остальным парням не хотелось совершать пешие прогулки по городу. Большую часть времени мы проводили в квартире на Блюхера, изредка совершая вылазки в близлежащие продовольственные магазины.

«Отличился» только Володя Бобылев. Мы с ним вместе поступали в Центр, но на этапе летной проверки он выбыл из обоймы и лишь через три года, со второй попытки, все-таки пробился в испытатели. В Киеве жил его сослуживец по Северу. Володя созвонился с ним и поехал на встречу. Вечером они где-то хорошо посидели. Его товарищ на такси уехал домой, а Володя присел на скамейку у автобусной остановки и задремал. Тем поздним вечером мороз для Киева был нешуточный – минус пятнадцать градусов. Спящий человек на остановке привлек внимание милицейского патруля, и Бобылева доставили в отделение милиции. Там, проверив документы, обнаружили, что он военнослужащий, и передали его в военную комендатуру. Вызволял его оттуда Коля Выдрин, пытаясь замять это дело, чтобы не сообщали в часть. Больше приключений не было.

Наконец наш борт подготовили к командировке, и тридцать первого января 1990 года мы вылетели в Шереметьево, где базировалась авиационная часть пограничников, чтобы забрать одного полковника, старшего штурмана авиации погранвойск. Из Шереметьево полетели в Воркуту, там находилась отдельная Арктическая эскадрилья авиации погранвойск КГБ. В Воркуте пробыли два дня, ожидая согласования на наш прилет в особую пограничную зону – остров Средний архипелага Северная Земля. Воркутинская погода была неприветлива, крепкий мороз и сильный ветер пробирали до костей. По этой «злой» погоде нам приходилось ходить в штаб пограничников, где была летная столовая. Кормили там паршиво, но в продовольственных магазинах Воркуты было и вовсе хоть шаром покати.

Вскоре все формальности были улажены, и второго февраля мы вылетели в Диксон. Почему сразу не полетели на остров Средний, хотя топлива хватало для этого полета? А потому что остров Средний был подотчетен Диксону, и готовность аэродрома к приему можно было получить только там.

Сам поселок Диксон находился на материке, а его аэродром – на острове. Диксон – знаковое место в истории освоения Арктики. Расположенный на полуострове Таймыр, в устье Енисея, он являлся самым северным населенным пунктом и самым северным портом нашей страны. В советское время туда прибывали корабли, в карьерах добывался уголь, а население поселка составляло около пяти тысяч человек.

В шестидесятых годах была популярна песня «Морзянка» о Диксоне, ее часто передавали по радио. Мне она очень нравилась. Когда я слушал эту песню, то представлял себе суровых полярников, в толстых свитерах под горло и унтах, которые под завывание вьюги сидят у печки-буржуйки и поют под переборы гитарных струн. Мне очень хотелось оказаться среди них. Вот несколько строк этой замечательной песни:

 Поет морзянка за стеной веселым дискантом,Кругом снега, хоть сотню верст исколеси.Четвертый день пурга качается над Диксоном,Но только ты об этом лучше песню расспроси…  

Звуки морзянки были искусно вплетены в мелодию композитора Фрадкина на слова поэта Пляцковского.

И вот, моя мечта осуществилась: я в Диксоне. К сожалению, сейчас там все пришло в упадок и запустение. Не работает порт, закрыты угольные карьеры. Население Диксона сократилось до 392 человек! Аэропорт закрыли давно, якобы на реконструкцию, а в 2022 году его здание сгорело дотла. Грустно и обидно за полярное прошлое Диксона, да и всего Советского Союза. Но тогда, в далеком 1990 году, все еще функционировало, и мы получили информацию о погоде на острове Среднем и согласие на наш прилет.

Подзаправились топливом (в тех краях запас топлива никогда не бывает лишним) и полетели к архипелагу Северная Земля. Полярная ночь в этих краях закончилась первого февраля, начался период так называемых неполных сумеречных ночей. Полярный день, когда показывается солнышко, здесь короток – с пятого мая по одиннадцатое августа.

Аэродром находился на узком вытянутом острове Средний архипелага Седова, входящего в архипелаг Северная Земля. Остров пересекала восьмидесятая параллель. Там имелась грунтовая полоса с укатанным поверх грунта снегом. Периодически полосу чистили, и по ее бокам протянулись высокие снежные брустверы. На острове постоянно присутствовала пограничная застава, а в советское время функционировал и маленький аэропорт – несколько деревянных построек барачного типа и небольшая диспетчерская с башенкой руководителя полетов. Его скромный штат комплектовался вахтовым методом сотрудниками с Большой Земли.

Из сумеречной ночи Диксона мы прилетели в полярную ночь с морозом в минус сорок градусов. Поверхность снеговой ВПП была волнообразной, повторяющей профиль острова: самолет на пробеге после посадки то взмывал вверх, то оседал вниз. Нас встретили местные пограничники и на трехосном «Урале» с утепленным кунгом повезли к себе на заставу – кормить «обедо-ужином». В небольшой столовой заставы мы вкусно поели, почти по-домашнему, а на десерт нам предложили сгущенное молоко, которым доверху наполнили суповые тарелки. К сгущенке прилагалось печенье. Кормили молодые солдаты-пограничники, которые с любопытством нас рассматривали: мы для них были людьми с Большой Земли – все равно что с другой планеты.