Читать книгу - "От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Вячеслав Алексеевич Никонов"

Курилах (о которых Трумэн пытался «забыть»), но и на Северном Хоккайдо, о чем раньше даже не было разговора. Стратегические преимущества этого для Москвы были очевидны: оккупация нашими войсками Северного Хоккайдо замкнула бы кольцо вокруг Охотского моря, превратив его, по сути, в «советское озеро» (именно так определяла ситуацию разведка США), а также дала бы СССР прямой выход к Японским островам.

Ответ Сталина американскому президенту от 16 августа выглядел так: «Ваше послание с „Общим приказом № 1“ получил. В основном не возражаю против содержания приказа. При этом имеется в виду, что Ляодунский полуостров является составной частью Маньчжурии. Однако предлагаю внести в „Общий приказ № 1“ следующие поправки:

1. Включить в район сдачи японских вооруженных сил советским войскам все Курильские острова, которые согласно решению трех держав в Крыму должны перейти во владение Советского Союза.

2. Включить в район сдачи японских вооруженных сил советским войскам северную половину острова Хоккайдо…

Это последнее предложение имеет особое значение для русского общественного мнения. Как известно, японцы в 1919–1921 гг. держали под оккупацией своих войск весь Советский Дальний Восток. Русское общественное мнение было бы серьезно обижено, если бы русские войска не имели района оккупации в какой-либо части собственно японской территории».

Заметим, что слова о Ляодунском полуострове как части Маньчжурии означали, что Порт-Артур и Дальний займут советские войска, а не американцы или гоминьдановцы, которых военные США уже спешили туда направить. А согласие с остальными пунктами приказа Макартуру подразумевало, помимо прочего, принятие Сталиным идеи разграничения в Корее по 38-й параллели. А ведь к тому времени советские части продвинутся значительно южнее, и их придется возвращать назад.

В ночь на 17-е Сталин позвонил Василевскому и, заметив, что американцы «начинают мудрить в вопросе о Курилах», приказал срочно форсировать операцию по освобождению Южного Сахалина и всех Курил.

Трумэн особо не скрывал своего раздражения от ответа Сталина, которое прорывалось в строках мемуаров президента: «Последовавшая за этим переписка мало чем отличалась от резких обменов мнениями между нами и русскими по польской и югославской проблеме. Она продолжалась около двух недель».

Момент формальной капитуляции Японии стал и моментом немедленного прекращения американских поставок по ленд-лизу. Памятуя о печальном опыте 12 мая, когда к полному недоумению Москвы американские корабли разворачивались в Черном море, многолетние ответственные за поставки Кокс и Сполдинг настойчиво советовали своему руководству проявить приличие, заранее предупредив СССР об этом решении. Однако Белый дом проигнорировал их рекомендации и предпочел действовать столь же бесцеремонно, как и в мае. Еще за несколько часов до выхода 17 августа распоряжения Трумэна Комитет протокола остановил уже начатую погрузку советских судов, хотя всем остальным союзникам поставки продолжались еще несколько дней. Только после очередных протестов советской стороны американцы разрешили догрузку советских судов – за исключением боеприпасов – и их ремонт до момента подписания капитуляции Японий. 2 сентября ленд-лиз окончательно прекратит существование.

В Лондоне в полдесятого вечера премьер-министр Эттли по случаю капитуляции Японии устроил прием для избранной группы лиц на Даунинг стрит, 10. Присутствовали французский, китайский, американский и голландский послы, высокие комиссары доминионов и несколько членов кабинета. Советский Союз представлял временный поверенный Кукин, который напишет в Москву: «В разговоре с Эттли я поздравил его с хорошими новостями в связи с заявлением японского правительства о готовности принять Потсдамские условия капитуляции и спросил, когда можно ожидать приказа японского императора японским вооруженным силам о капитуляции и о прекращении военных действий. Эттли ответил, что таких сведений у него еще нет, но что вопрос о приказе является, как видно, вопросом ближайших часов».

Когда все приглашенные собрались, Эттли подошел к Кукину и завел разговор о тяжелом экономическом положении Европы и самой Британии:

– Для восстановления Европы потребуется не меньше четырех-пяти лет. Некоторые отрасли сельского хозяйства, по-видимому, удастся восстановить в течение ближайших двух лет, однако европейские страны еще долгое время будут испытывать недостаток в мясе и жирах. Мы в Англии решили сохранить систему рационирования продуктов на продолжительное время. Продуктами Англия располагает, но их хватит только при условии экономного расходования, – заявил Эттли.

Заговорили об окончании войны с Японией. Премьер-министр заметил:

– Как приятно сознавать, что война наконец закончилась. После стольких лет страданий люди могут теперь свободно вздохнуть. Величайшей задачей будет теперь сохранение мира и налаживание международного сотрудничества для того, чтобы не допустить повторения испытанной человечеством трагедии.

«Говоря о задачах нового правительства, Эттли подчеркнул сложность проблем, стоящих перед лейбористским правительством. Эттли вел со мной разговор в очень дружественном тоне и оставался со мной до момента моего ухода», – завершал Кукин.

Напомнили о своем существовании и своих колониальных аппетитах французы. Посол Франции счел нужным уточнить в послании Молотову «в тот момент, когда происходит капитуляция Японии, французскую позицию в отношении Индокитая. Франция, желающая быть представленной как в самой Межсоюзной комиссии по перемирию, так и в каждой из зон капитуляции, хочет в отношении того, что касается, в частности, Индокитая, заручиться согласием своих союзников по следующим пунктам:

1. Капитуляция японских войск, находящихся в Индокитае, перед представителями французских властей.

2. Осуществление французского суверенитета в Индокитае в том виде, в каком он существовал в 1939 г., генеральным губернатором или его представителем с помощью административного аппарата».

Де Голль был в своем репертуаре.

17 августа

Основания чувствовать себя победителями у союзников добавились после повторного радиообращения императора Хирохито. На сей раз оно носило название «Рескрипт солдатам и военным морякам».

– Теперь, когда в войну вступила Россия, дальнейшее продолжение войны с точки зрения внутренней и внешней обстановки в нашей стране повлекло бы за собой новые жертвы и страдания, и могло бы привести к потере основ нашей империи, – утверждал микадо.

«Интересно, что необходимость капитуляции в этих документах, трактовалась по-разному, – подмечает в этой связи Александр Ландау. – В первом документе, предназначенном для широких кругов населения, император сделал упор на атомные бомбардировки и вытекающую отсюда обязанность спасти жизнь всей японской нации и всю мировую цивилизацию заодно. По его словам, духи предков не одобрили бы иного образа действий. О Советском Союзе не было сказано ни слова – вероятно, чтобы не поощрять левые силы, продолжавшие действовать в глубоком подполье. Зато в рескрипте, обращенном к военнослужащим, Хирохито не счел нужным даже упоминать о бомбардировках Хиросимы и Нагасаки, а упор сделал на катастрофические для императорской армии результаты советского вторжения в Маньчжурию – офицерам, солдатам и матросам этот аргумент был понятнее, поскольку атомные бомбы не повредили военных объектов и не затронули ни одной воинской части».

После выступления тэнно по радио японские части и