Читать книгу - "Гримпоу и перстень тамплиера - Рафаэль Абалос"

Пронизывающий эфирный запах олова и жженой серы заполнял алхимическую лабораторию брата Асбена, которая находилась в маленьком дворике, прилегающем к лазарету. Это было вытянутое узкое помещение. Дневные лучи попадали в него через два оконца в стенах, а люди входили через каменную арку с огромной дверью. Две объемные колонны поддерживали низкий и почерневший от печного дыма потолок, а прозрачные колбы, заполненные жидкостями разных цветов, теснились на полках, беспорядочно смешиваясь с многочисленными бутылками, дистилляторами, пробирками, плавильными тиглями, блюдами, глиняными чашками и медными котлами. На столе, заваленном темными рисунками, рядом с канделябром на пять свечей, перьями и чернильницами лежало несколько манускриптов и пергаментов. Все в этом помещении казалось затянутым паутиной, старой как мир.

Маленький монах-аптекарь не скрывал своей радости, получив Гримпоу в ученики. Едва войдя в лабораторию, он принялся рассказывать, что уже много лет назад его самого обучил брат Уберто, слепой монах, который лежит теперь в лазарете. Он научил его всему, что знал сам, о болезнях тела и души, о травах, мазях, микстурах, снадобьях и даже ядах, которые в маленьких дозах могли исцелять. Переполняемый неудержимым желанием выказать свои познания в медицине человеку, ничего в этом не смыслящему, монах долго рассказывал о туберкулезе, гангрене, опухолях, оспе, чуме и проказе, страшнейшем оружии смерти.

Затем аптекарь, приготовляя сироп из меда и мяты, чтобы облегчить приступы кашля столетнего монаха, а также мазь из алоэ, смешанного с маслом, чтобы зажила наконец рана на сломанной ноге другого больного, поведал Гримпоу о том, что истинным его призванием всегда было стать знатоком таинственного искусства алхимии, секреты которого он научился раскрывать, следуя указаниям брата Уберто, до того как роковой взрыв дистиллятора вонзил тому в глаза сотни осколков и навсегда лишил зрения.

— Он потерял зрение, пытаясь найти философский камень в этой самой лаборатории? — спросил Гримпоу, заинтересованный судьбой слепого монаха.

— Брат Уберто потерял намного больше. С того дня, как свет пропал из его глаз, пропал и его интерес к жизни. Обессилевший, он днем и ночью лежал в кровати, отказываясь подниматься, даже когда ему приказывал настоятель. И, несмотря на то что настоятель угрожал ему отлучением от церкви, он упорствовал в своем непослушании и никогда больше не вставал ногами на землю, даже для того, чтобы дойти до отхожего места в лазарете.

— Он и не говорит тоже? — спросил Гримпоу.

— Только когда ему захочется, а это случается редко. Последний раз я слышал, как он говорит что-то, прошлой зимой, и хочу заметить, он выпалил ругательство. Хорошо это помню, потому что тоже шел сильный снег. Думаю, он единственный монах нашей обители, который благочестиво соблюдает обет молчания.

Гримпоу сопроводил брата Асбена до больничной палаты и увидел, как аптекарь дает брату Уберто тестообразное желтоватое месиво с металлической ложечки. Гримпоу всматривался в иссохшие глазные впадины и в побледневшую кожу лица этого слепого монаха, которая, увядшая за более чем сто лет жизни, все еще сохраняла черты человека ученого и благородного.

— Тебя удивило, что он не выглядит дряхлым, так? — спросил брат Асбен, возвращаясь в лабораторию после того, как смазал бальзамом из алоэ и масла ногу монаха помоложе.

Гримпоу молча кивнул, и аптекарь продолжил:

— Незадолго до того, как случилось это несчастье, лишившее его прекраснейшего из чувств, брат Уберто рассказывал мне, что будто бы наконец создал эликсир жизни и выпил его, поддавшись соблазну получить бессмертие, бросая при этом вызов заповедям церкви и не испытывая страха перед наказанием Божьим за дерзость. После того как он ослеп, монахи, включая самого настоятеля, решили, что Бог сделал так, чтобы дистиллятор взорвался, ведь Уберто осмелился оскорбить Его.