Читать книгу - "Сказания о Тёмной Реке - Чжоу Мунань"

— «Когда-то были, но теперь их нет», — Су Чжэ медленно выпустил облако дыма.

— «А как насчёт семьи? Ты ведь настоящий ученик Тёмной Реки — наверняка в твоём возрасте ты был бы женат и имел детей?» — с любопытством спросил Су Чанхэ.

— «Да. Их тоже нет», — на лице Су Чжэ промелькнуло выражение. — «Когда-то у меня была дочь. Хрупкая, как резной нефрит, прелестная, как фарфоровая кукла».

— «Мне жаль это слышать», — произнёс Су Чанхэ, не желая продолжать разговор. Он слегка приподнял занавеску кареты, впустив свежий весенний ветер, смешанный с каплями дождя, которые освежили его душу.

— «Опять дождь», — заметил Су Чжэ, слегка прищурившись.

— Любопытно, не было ли подобного дождя в тот вечер, когда Су Мую, подобно странствующему духу, плыл по тёмным водам реки в деревянной бочке? — произнёс Су Чанхэ, предаваясь размышлениям.

Акт второй: Дождь

«Вслушиваясь в монотонный шум дождя, не смолкающий всю ночь в тесной башне,

По утрам в безлюдных переулках можно увидеть торговцев цветами».

Город Цзюсяо

«Уничтожаю всякую несправедливость, возношусь с тобой на девятое небо» — так это и есть город Цзюсяо, где поэт-фехтовальщик прославился одним ударом меча? — воскликнула Бай Хэхуай, приподнимая занавеску кареты и с любопытством разглядывая город.

Несмотря на то, что со времён правления поэта-фехтовальщика прошли столетия, город всё ещё хранит память об эпохе поэзии, вина и фехтования на мечах. Маленькие ларьки, торгующие оружием, усеивают улицы, а девушки, продающие цветы, носят на поясе изящные деревянные украшения с мечами, на каждом из которых вырезаны изысканные стихи.

«Север упражняется с мечом, Юг владеет клинком — эта традиция началась с Поэта-фехтовальщика, жившего в эпоху основания», — произнёс Патриарх мягким голосом, как дедушка, рассказывающий сказку своей внучке. — Тогда из всех странствующих воинов девять из десяти хотели стать Поэтом-фехтовальщиком, а оставшаяся десятая — выйти за него замуж.

— Мне также доводилось слышать об этой истории. Мой наставник поведал мне, что все юные фехтовальщики стремятся посетить город Цзюсяо в надежде ощутить поэтический замысел меча, который, согласно преданию, расколол девятое небо. И даже спустя столетия это стремление не ослабевает.

Бай Хэхуай подняла глаза к небесам.

— Интересно, какой меч способен на подобное?

— Раскол девятого неба — это лишь легенда. Согласно историческим хроникам, когда Поэт-Мечник своим последним ударом поверг Демона Меча, его меч разогнал все облака на небе. После того как Демон Меча был повержен, а Поэт-Мечник улетел на своём мече, в городе Цзюсяо десять дней подряд шёл сильный дождь. Для северного города десятидневный дождь — это событие, не имеющее прецедента, которое заставило людей говорить, что меч Поэта-Мечника пронзил небеса и «расколол девятое небо», — пояснил Патриарх.

Бай Хэхуай кивнула и перевела взгляд на меч Спящего Дракона, лежавший рядом с Патриархом.

— Вы тоже мастер меча, Патриарх. В юности вы мечтали побывать в городе Цзюсяо? — спросила она.

Патриарх задумался на мгновение, а затем покачал головой.

— Мечи обычных людей — это мечи, но мечи Тёмной реки — лишь орудия убийства. Кроме того, в юности я не использовал меч — я овладел искусством фехтования лишь позже.

— А что насчёт Су Мую? — спросила Бай Хэхуай. — Заинтересует ли его эта легенда?

— Его меч тоже всего лишь орудие убийства, — ответил Патриарх с серьёзным видом.

Внезапно снаружи раздался крик, и извозчик задёрнул занавеску, скрывая вид на улицу. Бай Хэхуай надулась и вернулась на своё место.

— Этот уродливый бык затаил обиду только потому, что я однажды назвала его так, — сказала она.

— Юный Божественный Лекарь, ты упомянула, что нашла способ полностью вылечить меня. Не могла бы ты поделиться этим со мной сейчас? — спросил Патриарх, слегка прищурившись.

— Несомненно, несомненно. Хотя я и могу временно ослабить воздействие яда, содержащегося в цветках снежной сливы, которые, как я понимаю, заключают в себе яд «Снег, падающий на ветку сливы», в вашем организме, я лишь прибегну к использованию иных лекарственных средств, дабы противостоять ему. Как говорится, «борьба с ядом посредством яда». Хотя это и не приведёт к немедленной кончине, это не является долгосрочным решением, — произнесла Бай Хэхуай, извлекая из-за пазухи серебряную иглу и осторожно вводя её в запястье Патриарха.

— «Снег, падающий на ветку сливы» почитается вторым по силе ядом в мире, и лишь мастер Тан Эр ведает, как от него избавиться, — невозмутимо произнёс Патриарх.

— «Я имела возможность лицезреть Лунный Зеркальный цветок, сотворённый главой семьи Вэнь, — это самый необыкновенный яд в мире, столь могучий, что даже его создатель не способен отыскать способ его излечения. Как может «Снег, падающий на ветку сливы» сравниться с ним?» — отвечала Бай Хэхуай, извлекая иглу, и лёгкий аромат сливы наполнил карету.

Патриарх нахмурился, и внезапно его осенило: «Твоя фамилия — Бай...»

«Меня зовут Бай, потому что моего учителя звали Бай», — произнесла Бай Хэхуай, поднимая иглу, на которой кровь казалась скорее молочно-белой, чем красной. «Но вы ошибаетесь, Патриарх. Моя фамилия не Вэнь. Мою мать звали Вэнь, и она была сестрой нынешнего главы семьи Вэнь — Вэнь Хуцзю...»

«Я понимаю», — кивнул Патриарх. «Я не ожидал, что Юный Божественный Лекарь окажется внучкой главы семьи Вэнь».

«Что? Чувствуешь, что теперь всё стало сложнее? Тебе неудобно будет заставить меня замолчать?» — спросила Бай Хэхуай, приподняв бровь.

— Вы шутите? — вопросил Патриарх, поднимая чашку с чаем и делая глоток.

— Вовсе нет. Давайте вернёмся к ядам. Семейство Вэнь славится своими успехами как в области отравлений, так и в области лечения. У них есть лаборатория по нейтрализации ядов, где талантливые специалисты изучают антидоты. Эти люди проявляют ещё большую самоотверженность, чем отравители. Когда они сталкиваются с ядом, который невозможно излечить, они испытывают его на себе — исцеляют, если это возможно, и принимают свою судьбу, если нет. В Зале уничтожения ядов есть поговорка: «Только испытав на себе действие яда, ты сможешь понять его сущность, и только постигнув её, ты сможешь противостоять ему».

— Испытывать яды на себе, подвергаться отравлению, прежде чем найти противоядие, — это сродни «ни безумию, ни жизни», — Патриарх поставил свою чашу на стол. — Но я не могу понять, почему юная Божественная Лекарь рискнула бы отравиться из-за каких-то