Читать книгу - "Утерянное Евангелие. Книга 1 - Константин Стогний"

Никто не может представить себе, на какой отчаянный поступок может толкнуть судьба. Люди прыгают с парашютом, лезут в горы, занимаются руферством^[16]. Многие говорят, что это от недостатка адреналина в крови. Отчаянные головы выполняют акробатические трюки на мотоциклах, велосипедах, автомобилях, когда выжить, казалось бы, не так много шансов, но…

…Но все равно трудно представить себе человека, плывущего без акваланга под водой в открытом океане.

Матрос Александр Пасларь никогда не отличался покладистостью. Работая в машинном отделении, он нередко мог огрызнуться даже в разговоре со старпомом. Но свое дело знал отлично. Мало кто мог «разложить по косточкам» и собрать заново механику судна так, как Сашко Угрюмый, прозванный так за свой массивный подбородок, будто прижатый к груди, и за неприятный взгляд маленьких серых глаз. И если у кого-то язык был подвешен, у Александра он был завязан на узел и не шевелился — так о нем шутили товарищи. Он мог молчать целыми днями и быть незаметным ни для кого, кроме своих сменщиков — Богомола и Штепуры. Но если говорил, то всегда по делу и был хорошим, надежным другом — и в шторм, и в штиль. Тихий и незаметный друг.

Вот и в этот раз, когда «Карина» была захвачена пиратами, в суматохе никто не заметил, как с кормы судна в воду нырнул человек…

Отличный пловец, Угрюмый плыл уже целый час. Набирал полные легкие воздуха и нырял, скользя вперед, чтоб быть незамеченным. Его не пугала большая вода, не испугало и то, что, вынырнув в очередной раз, он оглянулся и увидел «Карину» так далеко, что заметить его в бинокль с капитанского мостика было уже невозможно. Матрос лег на воду, отдышавшись и давая отдохнуть уставшему телу. Черные мошки на фоне ярко-лазурного неба плавно кружились перед его глазами. Александр лежал на поверхности глубоченной Сомалийской котловины, уходящей вниз на километры, и черная смоль бездны, готовая поглотить любого непрошеного гостя, таила в себе неизвестность. Не особо думая, что ждет его там, на дне, отважный моряк перевернулся и снова поплыл неторопливым брассом, удаляясь от судна все дальше и дальше. На что он надеялся, когда прыгал за борт? О чем думал? Человеческие силы не безграничны. До ближайшего берега не менее четырехсот километров, но Пасларь невозмутимо греб вперед.

Безумие? Возможно, но никто из команды не знал, откуда на руках Александра и по всему его телу глубокие шрамы от ран, полученных еще в далекой молодости, почему на погоду так крутит все суставы. Тот, кто побывал в плену у афганских моджахедов и выжил, хорошо прочувствовал, что такое пытки: как хрустят, ломаясь, кости, как подвешивают за ребра на мясной крюк, как рвутся связки на руках и ногах, как, как, как… Матрос Угрюмый дал себе слово, что в плен больше не сдастся. Уж лучше погибнуть здесь, в бескрайних просторах океана, теряя силы, пойти ко дну, чем еще раз испытать то, что преследовало Угрюмого с юности.

Свобода. Как тяжело она дается. Александр плыл долго и упорно. Зная, что африканское солнце беспощадно и обжигает даже через воду, он предусмотрительно не снял рубашку и бриджи. И они вскоре стали для матроса тяжелее скафандра.

Кровь прибывала к голове и словно колола иглами в ноздрях, сердце заходилось, а воздуха не хватало. Он опять ложился на воду и, немного успокоившись, плыл и плыл. Два часа? Три? Четыре?.. Он потерял счет времени, и его передышки становились все длиннее и длиннее. Наконец он захотел пить и сделал пару глотков противной соленой воды — больше было нельзя, могли отказать почки. Да и рвота. Страшный приступ тошноты подбирался все выше… Хватит пить — себя погубишь. Так его учили старые «морские волки», которых на его длинном веку матроса было немало. Он и сам стал «морским волком», прожженным тропическим солнцем и пропитанным солью океана. Казалось, его кожа выделяет соль даже на берегу, в дни коротких отпусков. Но силы были на исходе… Даже такой человек-кремень, как механик Александр Пасларь, смертельно устал. Перед глазами поплыли красные круги, стало трудно дышать — ни вдохнуть, ни выдохнуть. И вдруг…

Берег! Откуда? Он был совсем рядом, метрах в ста. Будто бы матрос заплыл за буйки и вот-вот услышит строгий, требовательный голос инспектора из радиорубки со спасательной станции: «Мужчина в одежде, срочно вернитесь в зону купания!» Берег, такой неожиданный, как чудесное спасение из кромешного ада. Еще несколько гребков, и Угрюмый выберется на мокрый песок и, прижавшись к нему, лишится чувств… Золотистый песок был близко, прибой ласково шептал: «Саш-ш-ш-ш-ша… Са-ш-ш-ш-а…» Вот уже чуть-чуть, вот уже совсем рядом…

…Демон этих широт — белая акула — проплыла перед самым носом механика. Ее острый большой плавник заставил догадаться, что длина чудовища не меньше трех метров… Но где же берег? Нет его. Вокруг только водяное безмолвие. Теплое, черное и ужасное… И плавник, и еще плавник, и еще… Но белые акулы не собираются в стаи! А кто сказал, что это стая? Акулы и в стае — группа одиночек. Хотят есть. Вот и кружат. Не было сил даже испугаться. Александр уже ничего не слышал, только исступленно смотрел на этот хоровод хищников перед вкусным обедом. Сейчас они съедят его. Это будет больно, но недолго.