Читать книгу - "Таежный гамбит - Юрий Достовалов"

Выгорело не подчистую: расторопные казаки сумели погасить огонь в самом разгаре, когда он еще не перекинулся с ворот на дворовые постройки и лавку. Хранилище оказалось и вовсе нетронутым.

Мизинов первым делом зашел к Маджуге, который лежал на покрытом медвежьей полстью топчане и тихонько постанывал. Пару часов назад он пришел в сознание — после того как найденный казаками доктор Иваницкий из эмигрантов извлек из его груди пулю. Она застряла в верхней части левого легкого, но рана сама по себе была не опасной, и опытный врач, руку набивший в военных лазаретах германской войны, быстро справился со своим делом. Теперь хорунжему требовался покой и только покой.

Мизинов склонился над Маджугой. Тот, почувствовав чье-то присутствие, вымученно открыл глаза.

— А-а-а… Лександра Петров-о-о-вич… — простонал он. — Все целехонько… Я его, гада, на месте…

— Отдыхай, Арсений, спасибо тебе, — Мизинов слегка потрепал хорунжего по слежавшимся вихрам и обратился к доктору:

— Сколько ему поправляться?

— Месяц нужен определенно, ваше степенство. Он мужик крепкий, выдюжит. Слава Богу, рана не гнойная, легкая в общем-то… Но посмотреть за ним следует непременно. Если что…

— Конечно, доктор, — Мизинов протянул Иваницкому несколько купюр, но тот отказался:

— Мы с вами в одном положении — без родины. Будемте же благородны до конца, ради ее памяти.

— Вы полагаете, что родина для нас потеряна?

— Станемте откровенны друг перед другом, как военные люди…

— Вы знаете, кто я? — настороженно перебил его Мизинов.

— Трудно не догадаться… От вашего степенства, простите, так и веет благородством, — он сделал ударение на этих двух словах, но Мизинов почему-то не испугался: было что-то в докторе такое, что внушало абсолютное доверие.

— Так вы считаете, что родина потеряна? — повторил вопрос Мизинов.

— Люди способные, может, и найдутся, для ее спасения, но вот идея… Идея, простите, себя изжила, — грустно констатировал Иваницкий.

Мизинов помолчал немного, глядя на доктора в упор. Тот выдержал взгляд тоже молча.

— Скажите, доктор, а если… Если бы представилась возможность пострадать за Россию, может быть, даже голову за нее отдать — вы бы согласились?

— Безусловно, — моментально отозвался доктор, чего Мизинов, признаться, не ожидал.

— Но почему, если идея мертва? — настаивал он.

— Видите ли, ваше… превосходительство, надо полагать?

Мизинов слегка полонился.

— Видите ли, ваше превосходительство, идея — это идея. Она не может быть мертва. Мертвы обычно ее воплощения. Но кто мешает попытаться воплотить ее еще и еще раз? По крайней мере, это более достойно честного гражданина, чем торчать пусть и в русском городе, но на чужбине, и лечить ставших инвалидами воплотителей этой идеи.

Мизинов воспринял этот укор немного и в свой адрес, но не вспылил, не стал спорить. В глубине души он понимал, что доктор прав. А потому спросил только:

— Доктор, скажите, если мне однажды понадобится ваша помощь… как специалиста, положим, вы откликнетесь?