Читать книгу - "Поверить Кассандре - Константин Жемер"

Инженер выбрался с ярмарки и энергичным шагом бывалого ходока двинулся по Невскому. Но, не пройдя и четверти версты, он внезапно почувствовал неладное… Пирожки!!! Похоже, их происхождение имело весьма давнюю и крайне неаппетитную историю.

– О-о! – застонал Павел, схватившись за живот, в котором зародилась и деловито начала возню змея боли. Их тумана страданий соткалась спасительная мысль: «Трамвай!»

Несчастный юноша вприпрыжку бросается к остановке и втискивается в заднюю дверь отходящего вагона. Сдавленный со всех сторон, он погружается в пучину мук.

«Думать о чём-то отвлечённом, о чём угодно, только не об этом!.. Вот, хотя бы, парочка, стоящая рядом… Типичные мещане! На ней – приталенная короткая шуба и расклешенная юбка: странное сочетание требований городской моды с селянской одеждой. Костюм мужчины откровенно нелеп: на голове –картуз, под распахнутым пальто – пиджачишко черного сукна и рубаха-«косоворотка». Далее уплывающему сознанию Циммера чудится диковинная картина: заходят эти двое в ресторанный зал, к ним подскакивает гарсон и склоняется в угодливом поклоне. Павел будто даже слышит искательный лепет:

– На сегодня имеем гатчинския форельки разварныя, филе из цыплят с трюфелями, холодное из омар, артишоки с грибами…

Мужчина кивает важно, а под столом, между делом, щиплет спутницу за филей...

…- И главное блюдо, – торжественно заканчивает гарсон, – извольте-с, дикий заяц!

Павлу становится совсем худо, и он испускает жалобный стон. Мужчина в распахнутом пальто косится настороженно и, на всякий случай, отпихивает инженера плечом от дамы.

Трамвай делает остановку, на входе слышится галдеж. Ничего интересного – каждодневно ругаются родители с кондуктором из-за идиотской планки у дверей. Расположена она на высоте один метр и, мол, всякий, кто ниже, может ездить в трамвае бесплатно. Естественно, каждый родитель, буде таковой окажется в битком набитом вагоне, хочет провезти свое чадо задарма. Зимой задача сложнее – дети кажутся выше в шапках.

– Метр с кепкой! Метр с кепкой! Ослеп, что ли?! Или, может, дитё как вода, на морозе увеличивается в объеме?

«Молитесь Приапу^[39]!» – тоскливо думает Павел и, воспользовавшись моментом, прорывается к приоткрытому окну, где жадно глотает морозный воздух.

Наконец, ужасная поездка позади – Циммер вываливается из вагона и взбуженным зайцем припускает по Галерной улице прямиком к Новому Адмиралтейскому заводу.

Мастерские Российского филиала американской компании Николы Теслы располагаются на верхнем этаже двухэтажного кирпичного здания по Галерной. Почему верхний этаж? Так при вселении хозяин честно предупредил предшественников Павла Андреевича, что район, случается, весной топит. Потому всё оборудование поднято повыше. На первом этаже остались только приемная да уборная. В последнюю Павел сразу и юркнул.

Да уж, предшественники… Когда-то персонал филиала насчитывал ни много, ни мало – восемь человек. То было время, когда слава гениального сербского учёного сотрясала мир, когда на Лонг-Айленде тянулась в небо дерзновенная башня Уорденклифф, созданная как основная часть будущей «Мировой системы^[40]». Ещё одной частью той системы являлся филиал в Российской столице. Так было задумано, но в одночасье всё изменилось: проект умер, денег не стало, а люди разбежались. Когда молодой и преисполненный энтузиазма инженер-мечтатель Циммер поступил в филиал, там присутствовал один единственный сотрудник – Арнольд Авдеевич Сидорко, горький пьяница. Вскоре означенный Арнольд Авдеевич сгорел от водки, оставив Павла Андреевича в одиночку бороться за существование. Что тот и делал в течение последующих полутора лет с заслуживающей уважения упёртостью. Претерпеть пришлось немало – Павел брался за любую работу, не исключая починку примусов да пайку прохудившихся вёдер – филиал выстоял и сохранил на фасаде вывеску с именем великого Теслы. Следует отметить, что к своей вывеске Павел Андреевич относился иначе, нежели Роман Модестович – к своей. Вечно подновляемая кармановская вывеска выполняла примерно ту же роль, что красный фонарь на доме терпимости – завлекала. Потрёпанная циммеровская скорее походила на флаг ведущего неравный бой военного корабля – она символизировала.

Наконец изрядно повеселевший Павел покинул уборную, и тут же навстречу ему вышел заяц – тот самый шуточный подарок Карпа-застрельщика. А где ещё прикажете держать зверя, как не в мастерской? Не у Карманова же! Здесь зайцу раздолье – тепло и сытно. В последнее время Павел стал чаще обычного ездить на Галерную, и мог кормить животное. Покамест инженер только дивился его воспитанности. Мебель косой не грыз. Свеклу и капусту подъедал аккуратно, подбирая всё до крошки. Кучек после себя оставлял на удивление мало. Настолько, что Павел однажды задался целью выяснить, куда же они деваются – кучки. И выяснил: заяц их просто съедал! Оставалось загадкой, свойственно ли такое поведение всей популяции зайцев, или только данному экземпляру^[41], но Циммеру сие представлялось совершеннейшим чудом, ибо животных он с детства недолюбливал, почитая за неразумных и пустых тварей.

Сегодня заяц глядел на Павла недобро, будто каким-то непостижимым образом проведал о содержимом желудка молодого человека.

– Да, брат, каюсь, виноват я перед твоим племенем, – вздохнул Павел. – Отведал зайчатины в кои то веки, за что наказан безмерными муками. В качестве жеста прими приглашение пройти в мастерскую.

Прежде зверь обитал в приемной, и ход наверх ему был заказан. В этот же раз Циммер смалодушничал. Напрасно, ибо заяц, ловко взбежав по лестнице, первым делом ринулся к проводу от трансформатора – и перекусил его.

Павел даже не шелохнулся. Смотрел на питомца, раскрыв рот. Потому как тот остался совершенно невредим, хоть и взвился от разряда под потолок.

Заяц повел мордой в одну сторону, затем в другую – и оба раза по шерсти прошли волны голубого свечения.

– Подобного рода опыты не входили в мои планы, – проговорил Циммер, растирая подбородок. – Но отказываться от предложения фортуны не буду, иди-ка сюда, братец!

Едва инженер протянул руку, как заяц прижал уши к спине и угрожающе забарабанил задней лапой.

– Ага, – растеряно сказал Павел, состроив страшную гримасу. – Это, господин хороший, уже казус белли^[42]!