Читать книгу - "Секрет Майя - Анри Верн"

карманник и прекрасно справился с задачей. Я, конечно, узнал о катастрофе самолета, но расценил: это как уловку, чтобы запутать следы, и сразу же отправился в путь. Я даже подумал, что вы обнаружили плато и Золотую книгу, и хотел помешать вам переправить ее в Сьюдад-Тобаго. Но, добравшись до плато, я не обнаружил там следов вашего пребывания, даия проход был завален в результате землетрясения. Тогда я использовал единственный путь по руслу речки. Много дней мы искали тайный храм, который Линдсом не отметил на карте, а тут вчера наблюдатели заметили ваш приход. Я увидел, что вы тоже решили двигаться по ложу реки, и стал дожидаться, когда вы заявитесь… Ну, а дальнейшее вам известно. До сего времени судьба была на моей стороне…

– Судьба – штука капризная, – заметил Клэрамбар, – трудно сказать, куда она повернёт.

– На сей раз никуда. Мне нужен был командан Моран, как знающий расположение храма, но вы-то ведь тоже должны это знать…

Клэрамбар не ответил. Чтобы найти храм без плана, нужно осмотреть все плато метр за метром. Но они-то с Мораном знали ориентиры, и в этом было их преимущество перед Хиггинсом.

– Чтобы обнаружить храм, –подумав, проговорил археолог, – нужно найти холм, под которым он находится; Но Линдсом не сообщил признаков этого холма, так что мы собирались искать так же, как и вы…

Лицо Хиггинса вдруг посуровело, и в глазах загорелись нехорошие огоньки.

– Вы лжете! Я знаю, что вы лжете… Вы с команданом Мораном облетали район… Вы не могли не заметить этот холм…

Старый ученый закусил губу. Хиггинс оказался более сметлив, чем можно было думать. Он пожал плечами.

Если хотите знать местоположение холма, ищите сами, – тем не менее сказал он.

Негодяй сделал шаг вперед, и с его губ сорвалось злобное рычание.

– Вы его знаете и скажете мне…

– Ну да, – усмехнулся Клэрамбар, – для этого вы мне впрыснете «сыворотку правды».

К Хиггинсу, казалось, вернулось хладнокровие.

– Нет, профессор, сыворотки не будет… Я предпочитаю более верные старые способы, например, поджаривание пяток. Тут поблизости горит костер, так что подбросим поленьев и…

Тело Клэрамбара дернулось, как будто он уже почувствовал угли. Но, взяв себя в руки, он успокоился.

– Я – старый человек, Хиггинс, – твердо заявил он, – и немало в жизни выстрадал. Это дает мне силы сопротивляться боли… Вы можете меня пытать. Я ничего не скажу, вы это сами прекрасно знаете…

Несколько долгих секунд Хиггинс рассматривал пленника,

– Да, пожалуй, – согласился он. – Боль вам не развяжет язык. Именно вам… Но если это будет боль кого-то другого? Что, если я начну на ваших глазах пытать вашего друга Баллантайна?

Да, это был удар. Бородка профессора задрожала, что являлось признаком сильного волнения, а розовое лицо несколько побледнело.

– Не бойтесь, профессор! Эта гнусная жердь может сжечь мне мясо до костей, но не вырвет ни стона. Кстати, Хиггинс – это патологический трус. Он выпендривается только перед связанными по рукам и ногам. Но куда девалась его фанаберия, когда командан взял его за шкирку в Сьюдад-Тобаго…

Лицо Хиггинса мгновенно перекосилось, злоба и ненависть отразились на нем. Он резко повернулся к метису, которого перед этим называл Альваресом, и указал ему на колосса, процедив сквозь зубы:

– Подожги ему пятки… Посмотрим, столь ли храбр господин Баллантайн, как утверждает.

Гнусная улыбка промелькнула на хмуром лице Альвареса, и блеснули его волчьи зубы. Он подошел к Биллу, собираясь снять с него обувь, но Баллантайн сложился, согнул ноги и резко ударил его в грудь. Метис взлетел над землей и упал прямо в костер. Тут же вскочив, он стал срывать с себя рубашку, которая начала гореть.

– Ты заплатишь мне за это! – проорал он.

Протянув руку– к поясу, он вытащил длинный кинжал. Концы его губ злобно опустились.

– Я нарежу лент из твоей шкуры, – прорычал он, – буду резать, пока ты не сдохнешь…

Альварес бросился к Баллантайну, но в этот момент что-то просвистело в воздухе и раздался глухой удар. Метис остановился в прыжке, на лице у него выразилось удивление, потом руки повисли, кинжал упал, а сам он ткнулся лицом в землю. Из его затылка торчала длинная стрела.

Глава 13

Клэрамбар, Баллантайн, Хиггинс и остальные с ужасом смотрели на неподвижное тело Альвареса и особенно на стрелу, которая принесла ему смерть.

И археолог и Билл одновременно подумали: Моран! Но тут же отказались от этой мысли. Боб никогда не действовал таким образом. К тому же он имел карабин и револьвер, так что никакого смысла в использовании лука не было.

Люди Хиггинса тем временем расхватали винтовки, а сам Хиггинс схватил автомат. Но из окружающей лагерь высокой травы полетели стрелы. Большинство метисов уже корчилось от смертельных ран. Некоторые успели сделать по выстрелу, но мгновенно были убиты таинственными лучниками.

В живых остался только Хиггинс, с ужасом вглядывающийся в траву и кустарник, чтобы определить, откуда же исходит угроза. Зубы его стучали, а автомат в руках дрожал.

И вдруг он заорал:

– Выходите!.. Выходите сейчас же!..

Словно повинуясь его зову, трава раздвинулась, и из нее выскочило человек двадцать, одетых в длинные белые рубахи. Они бросились на Хиггинса. Он открыл огонь и скосил многих из них, однако остальные не отступили.

Негодяй был сбит с ног ударом дубинки по голове.

Лежа на траве, связанные по рукам и ногам, Клэрамбар и Баллантайн наконец смогли подробно рассмотреть участников драмы. Это были люди среднего роста, с чисто индейскими чертами лица и длинными черными волосами. Они безусловно принадлежали к племени лакандонцев, но в то же время осанкой как-то резко отличались от собратьев, живущих, в лесу.

Однако если Клэрамбар пытался рассмотреть все это с позиций ученого, то более прагматичный Билл сразу спросил:

– Что же они сделают с нами?

Учёный помолчал, затем решился.

– Заметьте, Билл, они убили только метисов. Хиггинса и нас они оставили в живых. Почему? Не думаю, что по доброте душевной… Скорее для того, чтобы принести в жертву древним богам…

– Принести нас в жертву? Не хотите ли вы сказать, что они нас прикончат?

– Я ни в чем не уверен, старина. Я только предполагаю. У майя были разные жертвы богам. Когда речь шла о Кукулькане, то у жертвы вырывали сердце, вскрывая грудь обсидиановым ножом. Еще живое сердце выставляли на солнце. Что касалось Шака, то с его жертв живьем снимали дожу и надевали на статую из дерева, изображающую этого