Читать книгу - "Сказание о Юэ Фэе, славном воине Поднебесной - Цянь Цай"

– Прекрасно сказано! – одобрительно воскликнул богач. – Среди четырех морей все люди братья, и я принимаю вас как равного. Прошу вас, следуйте за мной, я покажу дорогу.

Юэ Лэй повиновался.

Миновали деревню, обогнули небольшую речную заводь и вышли к усадьбе.

В главном зале Юэ Лэй положил на пол узел с вещами и со всеми полагающимися церемониями приветствовал хозяина.

– Как ваше имя, почтенный брат? – спросил юношу хозяин усадьбы. – Откуда вы родом? Куда путь держите?

– Меня зовут Чжан Лун, а родом я из Танъиня, – отвечал Юэ Лэй. – Иду навестить родных в Нинся. А теперь позвольте узнать ваше почтенное имя. И о чем вы хотели со мной говорить?

– Меня зовут Хань Ци-лун, – сказал хозяин, – живу я здесь, в Цибаочжэне. Я видел в трактире, как вы показывали серебро. Это неосторожно, вас в дороге могут ограбить. Я пригласил вас к себе, чтобы предостеречь. Очень рад узнать, что вы родом из Танъиня. Не расскажете ли мне, как поживает семья юаньшуая Юэ Фэя?

– Я бедняк и никаких связей с семьей Юэ не имею, – сказал юноша. – Откуда мне знать?

Юэ Лэй говорил, а из глаз его капали слезы. Хань Ци-лун заметил это и сказал:

– Вы говорите неправду, почтенный брат! Вы, наверное, сами из семьи Юэ. Не бойтесь меня, говорите смело! Мой отец когда-то служил под командованием наместника Цзуна и однажды не сумел выполнить приказ. Наместник хотел его за это казнить. Счастье, что за него вступился юаньшуай Юэ Фэй! Мой отец умер три года назад и перед смертью наказывал мне: никогда не забывай о доброте юаньшуая! Вот посмотрите: у меня здесь до сих пор стоит табличка с его именем!

И правда: на самом почетном месте в зале стояла табличка с именем Юэ Фэя.

– Позвольте мне сначала поклониться духу моего отца, – сказал Юэ Лэй, вставая, – а потом я вам все расскажу.

– Так, значит, вы второй сын юаньшуая! – воскликнул обрадованный Хань Ци-лун.

Юэ Лэй отвесил положенное число поклонов, поднялся с колен, назвал гостеприимному хозяину свое настоящее имя и, горько плача, сказал:

– Чжоу Сань-вэй принес нам злую весть: моего отца, старшего брата и полководца Чжан Сяня погубили предатели. Цинь Гуй приказал схватить всю нашу семью, и поэтому мне пришлось бежать из дому.

Хань Ци-лун в гневе заскрежетал зубами.

– Не убивайтесь, мой юный друг! – утешал он Юэ Лэя. – Вам незачем идти в Нинся. Поживите у меня, разузнаем, что делается в столице, а потом подумаем, как быть дальше.

– Вы так добры, что я не смею ответить вам отказом. Счастлив был бы побрататься с вами, но не знаю – согласитесь ли вы?

– О, я сам хотел вам это предложить! – обрадовался Хань Ци-лун. – Но не знал, как начать разговор!

Хань Ци-лун распорядился зарезать курицу и барана для жертвоприношений, затем воскурил благовония, и они с Юэ Лэем поклялись навеки быть братьями.

А теперь продолжим рассказ о Ню Туне. Три дня шел он по следам Юэ Лэя, но так и не догнал его. Усталый и голодный, юноша зашел в деревню. В трактире он сел за столик, стукнул по нему кулаком и подозвал слугу.

Слуга подбежал к нему с любезной улыбкой:

– Что прикажете подать, молодой господин?

– Ах ты, собачья голова! – вышел из себя Ню Тун. – Неужто сам не знаешь?

– Виноват, простите! У нас много блюд готовят – что выберете, то и подам!

– Чего выбирать! Неси, что повкуснее!

Слуга вышел и вскоре принес рыбу, мясо и вино. Насытившись, Ню Тун встал из-за стола, закинул узел за спину и направился к двери.

Слуга загородил ему дорогу:

– Постойте, господин! Сначала расплатитесь!

– Я спешил и не захватил с собой денег – на обратном пути разочтемся! – ответил Ню Тун. – Что я тебе должен – запиши на мой счет.

– Простите, но я вас не знаю, – возразил слуга. – Платите сейчас…

– Я тебе сказал, что расплачусь на обратном пути, и отвяжись от меня! – рассердился Ню Тун. – Иначе я разгромлю вашу жалкую лавчонку!

Хозяин трактира услышал пререкания слуги с Ню Туном, подошел к ним и с укором сказал:

– Все же ты бессовестный, молодой человек! Поел, попил, а деньги платить не хочешь! И еще собираешься безобразничать! Давай деньги и уходи! Попробуй сказать «нет» – кости тебе переломаю!

– Презренный раб! – выругался Ню Тун. – Нет у меня денег! И хотел бы я посмотреть, как это ты переломаешь мне кости!

Хозяин трактира в злобе бросился на юношу с кулаками. Но тот даже не шелохнулся и ехидно рассмеялся:

– Вот комаришка! Можно подумать, что ты несколько дней не ел!

Хозяин трактира совсем рассвирепел. Он ударил кулаком по столу, да так сильно, что рука заныла. Вдвоем со слугой они дубасили Ню Туна, а он стоял недвижно и усмехался:

– Ох и притомился я в дороге! Так мечтал, чтобы меня пошлепали по спине! Колотите сильней, а то я рассержусь!

В этот момент мимо трактира проезжал местный богач, которого сопровождали человек двадцать батраков.

Трактирщик выбежал на улицу и закричал:

– Господин! Задержитесь на минутку, помогите нам!

Тот придержал коня и спросил:

– Кого вы там избиваете? За что?

– Попил-поел, а платить не хочет, – пожаловался хозяин. – И еще грозится разгромить трактир! Вы мой покровитель, защитите меня!

Богач соскочил с коня, вошел в трактир и грозно прикрикнул на Ню Туна:

– Ты что разошелся?! Денег не платишь и еще безобразничаешь?

– А тебе какое дело? – дерзко отвечал Ню Тун. – Я не твое ел!

– Ну-ка, всыпьте ему как следует! – крикнул своим людям рассерженный богач.

Слуги ринулись на Ню Туна. Тот правой рукой сразу сбил с ног шестерых, а левой – трех. Богач не вытерпел и тоже полез в драку. Но куда уж ему было тягаться с Ню Туном! Юный богатырь схватил его поперек туловища и выбросил за дверь:

– Пузырь с жиром, а туда же в драку лезет!

Богач вскочил и, ткнув пальцем в Ню Туна, крикнул:

– Ну погоди у меня!

И ушел, окруженный свитой. Ню Тун рассмеялся, взвалил на спину узел с вещами, взял дубинку и зашагал прочь. Слуги трактирщика не посмели его преследовать.

Не успел Ню Тун пройти и трех десятков домов вдоль улицы, как в переулке раздался свист, и с полсотни людей, вооруженных дубинками, преградили ему дорогу.

– Желторотый разбойник! – кричали они. – На этот раз ты не улизнешь!

Ню Тун пригляделся – толпу возглавлял тот самый богач, с которым он только