Читать книгу - "Ушкуйник. Бить врага в его логове! - Юрий Корчевский"

Наняв подводу с возчиком и амбалов с пристани, они погрузили товар, и Мишаня отправился в лавку. Однако, подъехав, увидели, что лавка оказалась заперта. Что за черт? Солнце уже встало давно, а обычно Аникей появлялся в лавке рано.

Мишаня нащупал в потайном углублении запасной ключ, отпер лавку и, перетаскав тюки, свалил их грудой в углу. «Потом разберусь, сейчас ушкуй разгружать надо». И еще четыре ходки на подводе сделал, пока ушкуй не опустел.

Он рассчитался с возчиком медяками, что нашел в оловянной кружке под прилавком – медяки Аникей Лазарев всегда хранил там, и уселся на узлы, раздумывая – разложить товар и идти домой или сразу домой – покушать по-человечески да переодеться.

В лавку заглянул прохожий, давний покупатель.

– Доброго здоровьичка, Михаил!

– И вам того же.

– Ты что же на отпевание и похороны не идешь?

– Кого хоронят-то? Прости – я только что из Нижнего, новостей не слыхал.

Прохожий посмотрел странно.

– Так Аникея же с супружницей!

– Как? Что ты сказал?

Мишаня не сразу понял смысл сказанного.

– Раб Божий Аникей с женою преставились третьего дня. Пожар в доме у них случился, изба сгорела. Гробы даже закрыты, бо смотреть на обгорелые останки жутко!

Прохожий ушел, а Мишка сидел в состоянии прострации, не в силах переварить услышанное. То-то лавка была заперта! А Мишаня так спешил рассказать Аникею, какое трудное выдалось плавание, но он все-таки сумел сохранить ушкуй и товар.

Мишка собрался: «Все потом решу – и что с ушкуем делать, и как с товаром поступить. Надо срочно домой, переодеться в чистое и – в церковь. Купец для меня много сделал – в люди вывел, торговать научил».

Мишка помчался домой и, едва обняв деда с бабкой, быстро переоделся.

Бабка вытирала углом платка глаза:

– Слышал небось о горе-то?

– Сказали люди уже. Вот – в церковь тороплюсь. На отпевание да похороны не опоздать бы.

Успел. Вокруг двух закрытых гробов ходил батюшка, читая молитвы, на клиросе пел церковный хор.

Похоронили купца с женою рядом. Вместе жили, вместе в сыру землю легли. Мишка на похоронах даже всплакнул.

Он пришел домой, упал на постель. Что за невезуха, черная полоса? Сначала – разбойники, теперь – смерть купца. Что делать, как дальше жить?

Всю ночь Мишка уснуть не мог: то купца вспоминал, которого было жалко до слез, то решал, как ему быть дальше. Детей и родни у купца не было, на лавку претендовать некому – можно и дальше самому торговать. А уж это он умеет.

Церкви десятину продолжать платить будет, в управу – сколько положено. Только с товаром как быть? Большую партию товара завез Мишка, но ведь все равно когда-нибудь он закончится. Тогда что? Лавку на ключ, и снова за товаром? Плохо.

Павел, кормчий, положим, согласится под Мишкой ходить – ушкуй-то купеческий. Правда, прав на суденышко у Мишки не было никаких. Так ведь и у Павла тоже их не было. И жить Павлу на что-то надо. Команду новую он и сам подберет, только поговорить с ним надо. В лавку найти бы кого-то, только сложно с этим. А если невольницу бывшую, Лизавету, поставить в лавку торговать? Считать-писать она умеет. Не торговала, правда, никогда – так подучить можно, месячишко вдвоем в лавке торговать. Мишка и сам когда-то не умел – так научился. Одно смущало – не принято на вятской земле женщине за прилавком стоять. Считалось – не бабье это дело. Ну так в Великом Новгороде еще и не такая вольница. Женщины на улице простоволосые ходят, на вече голос наравне с мужчинами имеют и даже – страшно подумать! – в Посад избираются. Слыхал об этом Мишка в Нижнем на ярмарке. А чем Лизавета хуже новгородок?

Вскочил утром Мишаня, умылся и – к кормчему.

– Слыхал, Павел, новость горькую?

– Слыхал. На отпевание не успел, а на похоронах был. Нешто ты меня не видел на кладбище?

– Прости, Павел, не до того было. Как дальше жить думаешь?

– Сам не знаю.

– Я знаю. Все остается по-прежнему. Набирай потихоньку новую команду. Ты людей знаешь, абы кого не возьмешь. Так же ходить за товаром будем, только платить тебе и команде за работу отныне не Аникей будет, а я.

– Хм, а сможешь?

– Постараюсь.

– Ну смотри, Михаил. На ушкуе со мной вместе пять человек, и за каждым – семья, рты голодные. Не шутка! Жалованье с тебя спросят. Проторговался али с прибылью – не наше дело. Мы свое сделали – плати.

– Не сомневайся во мне – вот тебе моя рука.

Павел и Михаил пожали друг другу руки.

Важное дело удалось быстро сделать. Мишаня думал, что Павла придется долго убеждать, уговаривать, и то – Мишане четырнадцать, а Павел уж старик почти, ему под сорок небось.

А теперь – домой. Есть хотелось до ужаса. Мишаня даже не помнил, когда он в последний раз ел.

Уплетая горячую лапшу на курином бульоне, он спросил Лизу:

– Тебе у нас нравится?

– Лучше, чем у башкира. Ты не обижаешь, не бьешь, кормишь досыта, я сплю в избе, а не в сарае. Чего же еще желать?

– А в лавку, торговать – хочешь?

И замер сам с ложкой у рта. Лиза – холопка купленная. Он ей приказать может. Но одно дело – работать из-под палки, другое – с желанием. Михаил ведь за товаром уезжать будет, присмотра за лавкой нет. Будет от работы отлынивать или, того хуже – заберет выручку, и поминай как звали. Велика Русь, с деньгами где хочешь жить можно.

– Не пробовала я, боязно.

– Я покажу. Одевайся, пойдем.

До вечера Лиза с Михаилом новый товар раскладывали. Мишаня объяснял ей, как каждая ткань называется, сколько аршин ее стоит.

– Ой, я и не запомню сразу!

– Ничего, если очень надобно будет – запомнишь. Я завтра торговать буду, а ты приглядывайся.

Весь следующий день Мишка торговал сам. Покупатели, прослышав о новом товаре, шли один за другим. Мишаня показывал Лизе, как отмерять ткань, называл цену. Девчонка сметливая была, за то – батюшке ее спасибо – научил дочь грамоте и счету. Что не запоминала – записывала.

На следующий день Лиза уже отмеряла ткани сама – Мишаня только наблюдал да деньги брал. Понемногу осваивалась Лизавета. Дивились покупатели девушке за прилавком, но уж больно улыбчива да обходительна была Лиза.

Поговорили на торгу о девчонке в лавке, да и приняли это как должное.

Дел сразу, причем срочных, навалилось много. Метался Мишка по Чижам да в Хлынов ходил, благо – три версты всего до города было. Понемногу все как-то утряслось, проблемы рассосались, Лизавета в лавке освоилась, цены запомнила. А уж женщины-покупательницы в ней души не чаяли.

– Хороша у тебя помощница, Михаил. Приветлива, всегда подскажет, что лучше выбрать.