Читать книгу - "Индейский трон, или Крест против идола - Андрей Посняков"

Был ли крест истинным – вопрос спорный, но о богатстве речи пока не шло, самыми богатыми были, конечно, дары Моктекусомы.

Едва передохнув, почтека принялись расстилать на сухом месте циновки, которые покрыли длинными хлопчатыми покрывалами, а уже сверху выложили подарки, и в первую очередь – большой сияющий золотой диск с изображением солнца и многочисленными рисунками самой искусной работы. Диск этот вызвал такое восхищение испанцев, какого многим ацтекам до сих пор и не приходилось видеть. Ну, подумаешь, золото… золото и золото – чего в нем такого? Впрочем, для конкистадоров золото означало все – независимость, власть, богатство. Собственно, именно за этим они сюда и явились.

Кроме вызвавшего всеобщее восхищение солнечного диска, был подарен еще и серебряный, изображавший луну, а кроме того – целый шлем золотого песка, фигурки из золота, золотые и серебряные гребни, головные уборы из драгоценных перьев кецаля, тюки прекрасных тканей из тончайшего хлопка, да много-много всякого разного, от чего у конкистадоров загорелись глаза, да так и сияли – алчностью, серебром, золотом.

Подарки очень понравились, и сам касик Кортес – приятный лицом мужчина (кабальеро, как называли его эшпаньотль) – настойчиво упрашивал Иштлака о встрече с Моктекусомой… О, конкистадорам нужно было попасть в Теночтитлан, который они, со слов живших здесь тотонаков, называли Мехико – «город мешиков»; этот город, столица сказочного Эльдорадо, манил их своим нестерпимым золотым блеском, заставляя алчно чесаться руки и наливаться кровью глаза.

Иштлак, как и положено, на все заманчивые предложения относительно встречи Кортеса с тлатоани отвечал твердым отказом. Куатемок на протяжении всей беседы скромненько стоял в стороне, чутко прислушиваясь. Впрочем, и не только он один – уж больно интересно шел разговор: очень красивая девушка, индеанка, как понял принц, подружка Кортеса, переводила с языка ацтеков науатль на наречие южных племен майя, а уже с их языка на испанский толмачил некий изможденный, заросший кудлатой бородой субъект, тот самый Херонитль, о котором уже говорил Некок, по-настоящему – Херонимо Агилар, так его звали.

Кортес и все его вожди – «капитаны» – живо интересовались образом жизни ацтеков и их правителем, а еще больше – золотыми приисками и крепостными стенами Теночтитлана, куда – это было хорошо видно – им не терпелось поскорее попасть. Для чего? Это тоже было совершенно ясно. Напасть! Захватить! Разграбить! Об этом не говорили, но все читалось в глазах. Затем и явились!

Ушлый Иштлак умело затягивал переговоры, что-то рассказывал о тотонаках и тлашкаланцах, потом попросил разрешения зарисовать весь быт пришельцев. Такое разрешение Кортес милостиво дал и даже приказал одному из своих капитанов – чрезвычайно красивому и приветливому молодому человеку по имени Педро Альварадо – устроить показательные скачки и артиллерийский бой.

Ах как неслись закованные в металлические латы всадники! Хрипели лошади, развевались на сверкающих шлемах страусиные перья, комья грязи летели из-под копыт прямо в лица изумленных зрителей. В глазах индейцев Куатемок заметил ужас – уж больно странными казались им эти существа – лошади. Да, пожалуй, именно кавалерия произвела самое неизгладимое впечатление на всех посланцев, куда большее, чем артиллерийская пальба, стрельба из аркебуз и даже корабли, большие и малые. С собранными парусами, они покачивались на волнах на рейде нового города. Огромные, словно скалы!

– Вот это каноэ! – раскрыв рот, восхищенно произнес Сиуатетепек. – Интересно, сколько людей в них поместится?

– Думаю, что там не только люди, но и лошади – вот эти странные звери, и пу… те устройства, что мечут молнии, – быстро пояснил Куатемок.

И, усмехнувшись, посоветовал приятелю закрыть рот и быстренько зарисовать все.

– О, да, да, – спохватился тот. – Ты видишь – я это и делаю. Вот краски, вот… Только можно я буду рисовать не странных зверей и не молнии, а вот их… – Парнишка кивнул на корабли. – Очень уж красивые! Как мечта.

Куатемок только вздохнул да хлопнул юношу по плечу:

– Рисуй, рисуй, мечтатель.

О, вот когда Куатемок-Перепелкин-Асотль пожалел, что не знал испанского. Да, он неплохо говорил по-французски, хуже – по-английски, по-немецки и фински мог сказать пару фраз, а вот испанского не знал вообще. Увы!

А нужно было обязательно научиться!

Кстати, присланные по совету хитроумных жрецов костюмы – Тескатлипоки и Кецалькоатля – не произвели на Кортеса особого впечатления, и ни один из них надевать он не стал – с чего бы? Куатемоку это было ясно с самого начала, а вот Иштлак остался в задумчивости: что доложить тлатоани?

Испанцы – их было довольно много, человек триста, может, и больше, и это только тех, кто шлялся меж рядов с подарками, меча алчные взгляды, – вели себя довольно непринужденно: смеялись, что-то пытались спрашивать, в основном, конечно же, использовали жесты.

Одного из них, судя по шрамам, бывалого рубаку, с тяжелой шпагой – скорее даже узким мечом в потертых бархатных ножнах – сильно заинтересовало метательное копье Несауа. Испанец протянул руку, потрогал… потом притащил аркебуз – тяжелое ружье с фитильным замком, довольно надежное уже в это время.

Тлашкаланец уважительно погладил ствол аркебузы, что-то спросил. Конкистадор улыбнулся, показал жестом: бах, бах!

– Бах! Бах! – под хохот испанцев повторил Несауа и что-то сказал…

– Он хочет попробовать выстрелить, – через Малинче, или донью Марину, – так звали подружку Кортеса, пользующуюся, судя по всему, нешуточным уважением, – перевел Херонимо Агилар. – Дайте ему, Франческо. Только сперва покажите – как.

Конкистадор показал – и все заинтересованно смотрели, даже Куатемок и оторвавшийся на миг от своих кораблей Сиуа.

– Вот это – порох… – переводил Агилар, за неимением индейских понятий вставляя испанские. – Вот – мера… Вот – пыж… Отмеряем, забиваем… Теперь – другой порох… затравочный. Видишь, какой нежный? Насыпаем его сюда, на полочку… поджигаем фитиль… хотя он и так тлеет… Взводим курок – это вот такая штука, видишь, которая держит фитиль… Теперь ставим аркебуз на рогатку, иначе не удержишь, тяжел больно… прицеливаемся… тянем за вот этот крючок, и…

Бах!!!

Индейцы в страхе зажали руками уши. Метким выстрелом конкистадор – действительно умелец в своем деле – сбил с ближайшей сосны верхушку.

Несауа восхищенно присвистнул: вот это да!

Один из капитанов, подойдя на звук выстрела, что-то сказал Франческо, и тот, быстро отобрав аркебуз у тлашкаланца, ушел. Все правильно – не стоило разрушать легенду о богах, мечущих громы и молнии.

Вскоре Кортес через донью Марину и Агилара предложил всем отдохнуть, а наиболее «знатных кабельеро» – так он выразился – пригласил к себе, в недавно выстроенный дом, больше напоминавший сарай или какой-нибудь склад.

Куатемок, конечно же, тоже попал в разряд «кабальеро», как «начальник писцов», и присутствовал на обеде, данном предводителем конкистадоров в честь посланцев великого Моктекусомы.