Читать книгу - "Весь Рафаэль Сабатини в одном томе - Рафаэль Сабатини"

теми, кто им верно служит. Доменико пожинает плоды своего верного служения долгу. Он заключен в крепость Сан-Микеле на Мурано и, вероятно, будет расстрелян.

— Доменико?! — в ужасе вскричал Марк-Антуан. — Но почему? Что он сделал?

— Он имел глупость выполнить приказ правительства и открыть огонь по французскому кораблю, пытавшемуся войти в порт Лидо. Французы в отместку потребовали его голову, и наш бравый Манин поднес им ее.

Марк-Антуан смотрел в усталые, покрасневшие глаза графа, не находя слов, но разделяя его гнев и его горе.

Граф предложил ему сесть и сам, прошаркав к креслу, без сил опустился в него. Марк-Антуан, не обращая внимания на приглашение, стоя повернулся к нему.

— Мать мальчика на грани умственного помешательства, и Изотта не намного лучше. Я всегда хвастался, что готов бестрепетно отдать этой республике все. Но к такому финалу я готов не был. Ради спасения Венеции я пожертвовал бы и сыном, и дочерью, и всем состоянием, и самой жизнью, но это… Это никому не нужное и бессмысленное жертвоприношение. — Он со стоном обхватил голову руками и оставался в этой позе довольно долго. Марк-Антуан с тяжелым сердцем смотрел на него. Наконец, встрепенувшись, граф поднял голову. — Простите, Марк, я совершенно непростительно изливаю вам свои жалобы…

— Дорогой граф! О чем вы говорите? Неужели вы думаете, что я не разделяю ваших чувств? Я ведь тоже люблю Доменико!

— Спасибо, друг мой. Скажите, чем я могу вам помочь, — если только я еще имею какое-то влияние в Венеции. Теперь, когда наступил конец, вам здесь больше нечего делать и даже, скорее всего, опасно задерживаться в городе.

Марк-Антуан ответил ему машинально:

— Да, конечно, если город займут французы. Вряд ли будет какой-нибудь толк оттого, что меня расстреляют.

— Я слышал сегодня утром, что в Поле стоит английская рота, — сказал граф. — А в Сан-Джорджо на Алге находится адмирал Коррер. По моей просьбе он может быстро доставить вас в Полу на одном из своих судов.

— Ага! — Марк-Антуан оживился. Обхватив подбородок рукой, он на миг задумался, затем все-таки взял стул и попросил графа вкратце изложить ему все, что произошло за последние недели.

Граф изложил, но получилось это у него не совсем вкратце, потому что Марк-Антуан сам мешал этому, то и дело останавливая графа и выпытывая подробности.

Но спустя полчаса граф наконец закончил рассказ, и Марк-Антуан был полностью введен в курс событий.

— Во всей истории человечества не найти другой столь же печальной страницы, — сказал граф в заключение, поднимаясь вместе с собеседником. Затем, понимая, что интересует Марк-Антуана больше всего, он заговорил об Изотте. — Но среди всех этих бедствий я могу благодарить Бога по крайней мере за то, что моя дочь избавлена от брака с этим бесчестным мерзавцем.

Глаза Марк-Антуана вспыхнули. Но хотя многое всколыхнулось в его душе, он ограничился замечанием:

— Так вы все-таки раскусили его! — Он не стал выяснять детали. В данный момент этого чудесного факта ему было более чем достаточно. — Тогда, возможно, моя поездка в Венецию все-таки была не напрасной, — произнес он с трепетом и, не дав графу ответить, продолжил, так что его следующее замечание можно было понять как объяснение предыдущей фразы (хотя на самом деле это было не так): — Не исключено, что вашего сына удастся спасти и я возьму его с собой на британский корабль.

Граф посмотрел на него с удивленным возмущением:

— Доменико? Что вы болтаете? Вы лишились рассудка?

— Может быть. Но вам не кажется, что в этом мире часто побеждает именно безрассудство? — Он протянул графу руку на прощание. — Если у меня все получится, мы увидимся с вами очень скоро.

— Получится? Что получится? Что вы собираетесь делать?

Марк-Антуан улыбнулся, глядя графу в глаза:

— Не спешите отчаиваться, синьор. Подождите до завтра. Если к тому времени от меня не будет вестей, можете скорбеть и обо мне вместе с Доменико. На этом пока все. Нет смысла говорить сейчас о том, что может и не получиться. Я постараюсь что-нибудь предпринять. — С этими словами он вышел.

Полчаса спустя хозяин «Гостиницы мечей» Баттиста, разинув рот, смотрел на небритого посетителя в растрепанной одежде, спрашивавшего Филибера.

— Пресвятая Мадонна! — воскликнул толстяк. — Да ведь это наш англичанин, восставший из мертвых!

— Не из мертвых, Баттиста. А где же все-таки этот мошенник и где мои вещи?

Ему тут же представили и то и другое. Филибер все это время работал в гостинице. При виде хозяина он едва не упал на колени, благодаря Бога за его спасение. Но Марк-Антуан торопился и, остановив восторженные излияния Филибера, пошел вместе с ним в свои прежние комнаты, которые оставались незанятыми.

Через час Марк-Антуан вышел из своих комнат преображенным. Он был побрит, аккуратно подстрижен и причесан; костюм его был максимально приближен к якобинской униформе: лосины и ботфорты, длинный коричневый редингот с серебряными пуговицами, пышный белый шейный платок без какой-либо отделки и конусообразная шляпа, к которой он для контраста прицепил желто-голубой бант, символ Венеции. В каждый из вместительных карманов редингота он положил по пистолету, а под мышку сунул дубинку.

Гондола, обвеваемая мягким благовонным майским ветерком, несла его сквозь ночь. По темной, маслянисто мерцающей воде, на которой качались отражения освещенных окон, он доплыл до церкви Мадонна делл’Орто, откуда узким переулком, где чуть не простился с жизнью два месяца назад, прошел на Корте-дель-Кавалло, к французскому посольству.

Глава 37

ПРИКАЗ ОБ ОСВОБОЖДЕНИИ

Привратник палаццо Веккио был ошеломлен, увидев Марк-Антуана, но в свою очередь ошеломил его, сообщив, что гражданина Лаллемана в посольстве больше нет и что делами теперь заправляет гражданин Вийетар. Это известие не обрадовало Марк-Антуана. Он боялся, что уговорить ставленника Бонапарта будет совсем не так легко, как Лаллемана.

Поэтому он постарался воспроизвести манеры непримиримого якобинца, не церемонящегося ни в каких учреждениях, и протопал, не снимая шляпы, прямо в кабинет, который прежде занимал Лаллеман, где был встречен изумленными взглядами исполняющего обязанности посла и работавшего вместе с ним секретаря Жакоба.

Вийетар вскочил на ноги:

— Лебель! Где, черт побери, вас носило все это время?

Трудно было найти вопрос, который придал бы Марк-Антуану больше уверенности. Ему стало ясно, что одна из опасностей, с которыми он ожидал столкнуться в этом волчьем логове, ему не угрожает.

Он холодно смерил Вийетара взглядом, намекая, что этот вопрос неуместен:

— Там, где я был нужен.

— Где были нужны? А вам не кажется, что вы были нужны здесь? — Вийетар раскрыл курьерскую сумку и вытащил ворох бумаг. — Все это письма из Директории, которые ожидают,