Читать книгу - "Весь Рафаэль Сабатини в одном томе - Рафаэль Сабатини"

надеюсь, понимаете, невозможно, пока Директория не освободила меня от моих обязанностей.

— Дорогой мой гражданин Лебель… — хотел было возразить Вийетар, но Марк-Антуан остановил его, протестующе выставив ладонь:

— Здесь, в Венеции, гражданин Вийетар, я известен под именем мистера Мелвилла, праздного англичанина.

— Да ладно! — отмахнулся Вийетар. — Теперь, когда мы собираемся прихлопнуть мыльный пузырь здешней олигархии, можно позволить себе скинуть маски.

— Я все же предпочел бы, чтобы вы сорвали с меня маску после того, как мыльный пузырь будет прихлопнут. Давайте перейдем к делу.

Как выяснилось, дело заключалось прежде всего в том, чтобы собрать и переправить Бонапарту схемы каналов между Венецией и материком, показывающие их глубину. Лаллеману пришлось признаться, что работа над схемами не завершена. После ареста и казни Терци и Сартони он отменил ее как слишком опасную.

— Вы полагаете, что воины Бонапарта могут переплыть каналы, как утки? — саркастически бросил Вийетар.

— Может быть, целесообразнее обсудить меры, которые следует предпринять, а не терять время на обмен колкостями? — холодно заметил Марк-Антуан. — Как вы сказали сами, гражданин Вийетар, время дорого.

— Я сказал, что слишком много времени упущено, — язвительно поправил его Вийетар. — Но разумеется, давайте подумаем, какие средства имеются в нашем распоряжении. Есть ли у вас на примете человек, способный выполнить эту работу? Да особых способностей для нее и не требуется.

— Да, вы правы, — согласился Лаллеман. — Но она связана с большим риском. В случае разоблачения это верная смерть.

— Значит, следует нанять человека, не представляющего ценности в других отношениях, — последовал циничный ответ.

— Естественно, я не стану привлекать к этому делу француза. И по счастливой случайности есть один венецианец, которого мы можем, я думаю, заставить работать на нас.

Он назвал Вендрамина и объяснил, как можно принудить его к сотрудничеству. Марк-Антуана охватило возбуждение.

— Вендрамин? — отозвался Вийетар. — Да-да, я слышал о нем. Один из проповедников франкофобии. — Похоже, приближенный Бонапарта был хорошо информирован. — Если бы вам удалось завербовать его, то это был бы забавный сюжет. Не будем терять времени. Где можно найти этого барнаботто?

Они нашли его в тот же вечер в гостиной виконтессы де Со — нашли отнюдь не случайно, поскольку она пригласила Вендрамина на ужин по указанию Лаллемана. Посол явился в Ка’ Гаццола в сопровождении Вийетара в девять часов, когда, по его расчетам, хозяйка с гостем уже должны были отужинать.

Его расчеты были верны, но виконтесса и Вендрамин еще сидели за столом. Вендрамин принял ее приглашение с большим удовольствием, поняв его как знак расположения, которое в последнее время проявляли по отношению к нему нечасто. Это его очень расстраивало, так как он все больше и больше нуждался в друзьях. Он надеялся, что виконтесса на этот раз будет щедрее, чем при их предыдущей встрече. И как раз пытался пробудить в ней сочувствие к его нуждам, когда так некстати объявили о приходе Лаллемана.

Виконтесса представила Лаллеману синьора Леонардо, и посол приветствовал его с обезоруживающей любезностью. Он, разумеется, слышал о месье Вендрамине от кузины Анны и давно мечтал познакомиться с ним. Приветствие Вийетара можно было бы считать не менее любезным, если бы на его свирепой физиономии не блуждала презрительная улыбка.

— Хотя я только что прибыл в Венецию, — сказал он, — имя месье Вендрамина мне тоже известно, как известно и то, что месье Вендрамин принадлежит к патрициям, играющим видную роль в государственных органах Светлейшей республики. Возможно, его нельзя назвать франкофилом, но мне нравятся энергичные люди, даже если они мои противники.

Вендрамин с неловкостью и досадой пробормотал пару ничего не значащих учтивых фраз. Надев для этого визита элегантный блестящий атласный сюртук в полоску двух разных оттенков синего цвета, он с отвращением взирал на невзрачный редингот, лосины и кое-как повязанный шейный платок, в которых этот несомненный якобинец бесцеремонно явился к знатной даме.

Лаллеман взял инициативу на себя. Он даже пододвинул стул Вийетару, поставил перед ним бокал и графин с мальвазией. Затем взял стул для себя и тоже подсел к столу.

— Хочу заметить, кузен Франсуа, что вы прибыли как нельзя кстати, — сказала виконтесса, одарив его чарующей улыбкой.

— Очевидно, это означает, что вы в чем-то нуждаетесь, — отозвался посол. — Миновали те времена, когда прекрасные дамы радовались моему приходу по какой-либо иной причине.

— Друг мой, вы к себе несправедливы.

— Другие тоже несправедливы ко мне. Но что же вам все-таки требуется?

— Не могли бы вы ссудить мне две-три сотни дукатов?

При этих словах Вендрамин воспрянул духом. Кажется, его раздражение в связи с этим неожиданным визитом было неоправданным.

Посол надул свои красные щеки и поднял брови:

— Ничего себе! Вы, Анна, говорите «две-три сотни», как будто между этими цифрами нет никакой разницы.

— А есть ли она, на самом деле? — Она положила свою длинную тонкую руку ослепительной белизны на его руку, обтянутую черным атласом. — Ну, Франсуа, будьте паинькой. Сойдемся на двухстах пятидесяти?

Лаллеман нахмурился:

— Вы, мне кажется, не сознаете, что это большая сумма. Для чего вам столько?

— Какая вам разница?

— Разница большая. Если я дам вам эти деньги, то буду иметь право знать, каким образом вы их потратите. Я ведь в некотором роде отвечаю за вас. — Он взглянул на Вендрамина, и его взгляд стал твердым. — Если вы, например, хотите добавить эти деньги или хотя бы их часть к той сумме, которую этот господин уже задолжал вам…

— Месье! — воскликнул Вендрамин. Лицо его стало пунцовым. Он хотел было встать, но опять опустился на стул, когда виконтесса воскликнула:

— Франсуа! Как вы можете? Вы злоупотребляете моим доверием.

Вийетар предпочитал оставаться пока в тени и потягивал вино.

— Что значит «злоупотребляю вашим доверием», дорогая? Неужели месье Вендрамин всерьез полагает, что, выделяя вам в течение нескольких месяцев денежные суммы, доходящие в общей сложности до шести или семи тысяч дукатов, я мог не поинтересоваться, куда они пошли? Это было бы странно для опекуна, вы не находите, месье Вендрамин?

К этому моменту лицо Вендрамина было уже бледным, он тяжело дышал.

— Вот не хватало! — воскликнул он. — Я и не подозревал… Это сугубо личное дело… — Он сердито повернулся к виконтессе. — Вы не говорили мне, Анна…

— Дорогой мой Леонардо, — прервала она его с умоляющей улыбкой на расстроенном лице, — не было никакого смысла попусту тревожить вас. Да и какое это имеет значение, в конце концов? — Она опять обратилась к Лаллеману: — Вы ставите бедного Леонардо в неловкое положение, да еще перед месье Вийетаром. Это не очень-то красиво. В наказание вы дадите мне эти двести пятьдесят дукатов завтра же утром.

Несмотря на беспокойство,