Читать книгу - "Рижский редут - Далия Трускиновская"

– «Тампльская сирота», – вспомнил Сурок. – У нас в гостиной тоже все восхищались. Это было летом… летом…

– …одна тысяча семьсот девяносто девятого, – продолжил Бессмертный. – Я уже был в Роченсальме.

– Благодарю, – кивнула ему Камилла. – И вот моя Луиза наконец тайно отправилась в Митаву, где были тогда герцог де Вилькьер, герцог де Граммон, герцог де Флери, граф де Сен-При… Это был двор, хоть и маленький – русский император разрешил королю Людовику иметь в Митаве сто французских солдат, составлявших его личную охрану. Луиза хотела встретиться с аббатом Мари, наставником герцога Ангулемского, который наверняка узнал бы ее – он не раз бывал в доме маркиза де Буа-Доре. Но она опоздала. Покойный император вдруг выгнал французского короля из своих владений! Это было сущее безумие – он вдруг воспылал любовью к корсиканскому самозванцу… Может кто-нибудь объяснить эту страсть иначе, как безумием?

Мы несколько смутились, слухи о безумии покойного государя ходили, но вокруг его имени вообще было множество самых неправдоподобных слухов.

Впоследствии Бессмертный кое-что рассказал нам о том, как покойный император стал Великим магистром Мальтийского ордена, как англичане отказались передать России остров Мальту (который все мы видели в плавании), как Павел Петрович принялся мстить Англии, уговорившись со Швецией, Пруссией и Данией, чтобы перекрыть англичанам доступ в Балтийское море. Тогда же началась его дружба, по выражению Бессмертного «алгебраическая», с врагом Англии Бонапартом, которая проявилась в том, что французский король лишился покровительства России и назначенной ему пенсии в двести тысяч рублей.

– Ехать в Митаву было бесполезно, – продолжала Камилла. – Луиза некоторое время провела в Риге, надеясь, что все образуется, но не образовалось, и она, очень огорченная, вернулась в Санкт-Петербург.

– Так я и думал, – пробормотал я.

Эта женщина действительно бывала в Риге и завела здесь знакомства, которые воскресила, приехав вместе с Натали.

– Неудачи преследовали нас. После своего побега Луиза рассорилась с моими опекунами, мне запретили встречаться с ней. Прошло некоторое время, прежде чем графиня Анна Васильевна сжалилась над нами. Луиза жила в Санкт-Петербурге очень бедно, давала уроки французского языка, я никак не могла ей помочь, она же страдала оттого, что не может ничего для меня сделать. Когда государь император Александр Павлович разрешил французскому королю с его двором вернуться в Митаву, у Луизы просто не оказалось денег на дорогу, да и возможности путешествовать не было: графиня дала ей рекомендации, и ее взяли домашней учительницей в почтенное семейство. Она мечтала вырваться в Митаву, копила деньги на поездку, но тут случилась та беда, которую Россия оплакивает по сей день…

– Тильзитский мир? – спросил Сурок.

– Да, вынужденное примирение с корсиканцем. Государю пришлось лишить французского короля своего покровительства. К счастью, король нашел приют в Англии. Сказывали, корсиканец предлагал ему княжество где-то в Италии и немалый доход, чтобы он отказался от своих прав на престол. Король отказываться не пожелал!

– Это немалый доход, составлял два миллиона фунтов стерлингов – не помню, каков был тогда курс фунта, – добавил Бессмертный. – Я знаю это от английских офицеров.

Я догадывался, что Бессмертный несколько владеет английской речью. Впоследствии выяснилось, что говорил он не лучшим образом, но почти все понимал и читал без лексикона.

– Меж тем в столицу прибыл виконт де Бельфей, с которым граф и графиня Ховрины познакомились в бытность свою в Париже. Они возобновили знакомство и рассказали ему о Луизе и обо мне. К счастью, он узнал Луизу, но мое сходство с отцом и братом показалось ему сомнительным. Он с недоверием отнесся к тому, что маркиза де Буа-Доре в такое опасное время вздумала рожать еще одно дитя, да и возраст ее уже мало располагал. Граф Ховрин, который раньше приказал воспитывать меня вместе со своими дочерьми, был озадачен. Теперь он склонялся к мнению, что я принадлежу к роду Буа-Доре, но предполагал, что я – дочь Луизы то ли от маркиза, то ли от его сына, в этом он колебался. То есть считать меня законной наследницей имени он не мог. Луиза имела с ним разговор, который завершился ее новым исчезновением. Я не знала, что и подумать. Мои добрые опекуны уверили меня, что я не буду ими оставлена, однако между нами возникло недоверие… и я бы очень хотела встретить их, чтобы просить прощения…

Судя по вздоху Камиллы, она наговорила неприятных вещей графу и графине Ховриным; может статься, и от них услышала кое-что в ответ…

– Это нетрудно устроить, – подал голос Бессмертный.

– Благодарю, – кратко отвечала она с видом герцогини, которой слуга подал стакан воды. – Итак, Луиза исчезла. Она взяла в долг немалые деньги и отправилась во Францию, имея две цели – найти бумаги, которые свидетельствовали бы о моем происхождении, и узнать судьбу Армана Лелуара. Она льстила себя надеждой, что, коли революция пожирает своих детей, то и этот предатель должен кончить жизнь под лезвием гильотины. Как она добралась до Парижа, я не знаю – она отказалась говорить об этом. Она узнала, что священнику, крестившему меня в католическую веру, удалось спастись, и он оказался в Англии. Также она выяснила судьбу своей матери Франсуазы де Шавонкур. Франсуазе не только удалось спастись, но и вывезти из Франции немалую часть своего состояния. По словам людей знающих, она находилась с престарелым мужем и младшими детьми в Вене. А вот напасть на след предателя не удалось. Одно было ясно – он не погиб, он жив, и, значит, жива месть… Или вы считаете, господа, что мстить предателю – не обязательно, что нужно кротко ждать, пока он скончается от старости в своей постели, окруженный любящими детьми, внуками и правнуками?

Мы так не считали. Поэтому никто Камилле не возразил.

– Луиза узнала, что не одну только семью де Буа-Доре выдал этот подлец. Желание расквитаться было велико, но где искать Лелуара, никто не знал. И Луиза вернулась в Санкт-Петербург.

Насколько я знаю географию, по дороге туда и обратно Луиза, скорее всего, побывала в Риге. Мои подозрения подтверждались. Что бы мне стоило задуматься об этом с самого начала!

– Не желая встречаться с графом Ховриным, – продолжала Камилла, – она послала ему письмо, в котором рассказала о своем путешествии, и нанялась в модную лавку, где могла заработать деньги и расквитаться с долгами. Она старалась изо всех сил – ее мрачный вид ввел вас всех в заблуждение, она могла быть и весела, и разговорчива! – и была приглашена господином Филимоновым стать чем-то средним между камеристкой и компаньонкой его супруги. Она не отказалась, она видела, что более не может мне помочь, и искала способ жить самостоятельно, никого собой не обременяя… так она мне написала, все это время мы были в переписке… Я заказала свой миниатюрный портрет и послала ей, а она приобрела для него оправу и носила постоянно, ведь я очень похожа на покойного брата, от которого Луизе не осталось ничего… И вот однажды, выезжая с госпожой Филимоновой, она увидела на улице Армана Лелуара! Она узнала его так, словно не прошло девятнадцати лет… Это возможно, господа, это возможно!