Читать книгу - "От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Вячеслав Алексеевич Никонов"

и первыми вышли к государственной границе СССР. Совместно с 3-м Украинским фронтом они блестяще осуществили Ясско-Кишиневскую операцию, в ходе которой было окружено 18 вражеских дивизий, освобождали Румынию, Венгрию, Чехословакию, Австрию».

И, наконец, самый южный из фронтов – 3-й Украинский с маршалом Толбухиным впереди.

Замыкают победный марш моряки во главе с вице-адмиралом Фадеевым. В сводный полк ВМФ вошли представители Северного, Балтийского и Черноморского флотов, Днепровской и Дунайской флотилий.

Штеменко был доволен проведенной работой: «Гигантский оркестр сопровождал движение войск боевыми маршами. Марши сменялись, но пауз не было. И вдруг на предельном фортиссимо оркестр смолк. Эта единственная пауза кажется бездонной. Наконец в какой-то настораживающей тишине раздается резкая дробь барабанов. И появляется колонна с двумя сотнями вражеских знамен. Полотнища почти волочатся по мокрой брусчатке. Поравнявшись с Мавзолеем, бойцы делают поворот направо и с силой бросают свою постылую ношу на камни Красной площади.

Трибуны взрываются аплодисменты. Многие из присутствующих кричат „ура“. А дробь барабанов все продолжается, и перед Мавзолеем все растет гора предаваемых позору вражеских знамен».

Ради этой минуты стоило жить.

«Но вот опять заиграл оркестр, на площадь вступают войска Московского гарнизона. Идет сводный полк Наркомата обороны. За ним военные академии – имени М. В. Фрунзе, артиллерийская, механизации и моторизации, воздушная и все другие. После академий мимо трибун на рысях проходит конница, стремительно проносятся артиллерия, танки и самоходные орудия.

Парад длился два часа. Дождь лил как из ведра, но тысячи людей, переполнивших Красную площадь, будто и не замечали его».

Прохождение колонн трудящихся столицы из-за непогоды было отменено. Но к вечеру дождь прекратился, на улицах Москвы вновь воцарился праздник. «Высоко в небе в лучах мощных прожекторов реяли алые полотнища, величественно плыл сверкающий орден „Победа“. На площадях гремели оркестры, выступали артисты, возникали массовые танцы». Советские люди заслужили такой праздник.

Прием в честь участников Парада Победы состоялся на следующий день в Большом Кремлевском дворце. Кроме главных виновников торжества были приглашены видные ученые, конструкторы, писатели, артисты. Весь цвет страны. Всего приглашенных было более двух с половиной тысяч человек. Тамада – по традиции – Молотов.

«Первый тост был провозглашен за бойцов и командиров Красной армии и Военно-морского флота и за тех, кто погиб за победу. Затем последовали тосты за Верховного главнокомандующего… Командующие фронтами и командармы, когда называли их фамилии, подходили к столу правительства и чокались там со всеми. Оркестр на хорах играл в это время туш или марш. Верховный главнокомандующий почти каждому говорил что-то…»

Когда подошло командование 1-го Белорусского фронта во главе с Жуковым, Сталин демонстративно «отобрал у Чуйкова рюмку, заменил ее другой – побольше. Василий Иванович чокнулся с ним и выпил залпом».

Штеменко продолжил свой рассказ: «Свою долю восторженных оваций получили и те, кому в годы войны довелось возглавлять отдельные виды наших Вооруженных сил, рода войск и важнейшие службы военного ведомства…

Вслед за тем приветствовали Председателя Президиума Верховного Совета СССР Калинина…

Аплодисментами и заздравной чарой наградили маршалов Ворошилова, Буденного и Тимошенко, главного маршала авиации Новикова, маршала бронетанковых войск Федоренко, наркома Военно-морского флота Кузнецова. Вспомнив о Генштабе, назвали Антонова и меня. Мы тоже подошли к правительству, поздоровались со всеми и выпили за нашу победу. От души аплодировал зал работникам тыла Красной армии и их неутомимому руководителю генералу армии Хрулеву.

Особо отметили заслуги деятелей науки. Они были представлены здесь Президентом Академии наук СССР В. Л. Комаровым, академиками Лысенко, Байковым, Капицей, Зелинским, Богомольцем, Обручевым, Орбели, Бардиным, Виноградовым, Мещаниновым, Прянишниковым, Мусхелишвили, Абрикосовым.

Подняли бокалы и за представителей передовой конструкторской мысли – Яковлева, Шпитального, Грабина, Токарева, Дегтярева, Симонова, Ильюшина, Микулина, Микояна, Лавочкина, Болховитинова, Швецова, Туполева, Климова.

Последний тост – „За здоровье нашего народа!“ – провозгласил И. В. Сталин».

– Не думайте, что я скажу что-нибудь необычайное. У меня самый простой, обыкновенный тост. Я бы хотел выпить за здоровье людей, у которых чинов мало и звание незавидное. За людей, которых считают «винтиками» великого государственного механизма, но без которых все мы – маршалы и командующие фронтами и армиями, говоря грубо, ни черта не стоим. Какой-либо «винтик» разладится – и кончено. Я подымаю тост за людей простых, обычных, скромных, за «винтики», которые держат в состоянии активности наш великий государственный механизм во всех отраслях науки, хозяйства и военного дела. Их очень много, имя им легион, потому что это десятки миллионов людей. Это скромные люди. Никто о них не пишет, звания у них нет, чинов мало, но это люди, которые держат нас, как основание держит вершину. Я пью за здоровье этих людей, наших уважаемых товарищей.

«Расходились мы из Кремля, когда последние лучи долгого июньского дня еще освещали главы кремлевских соборов».

27 июня 1945 года был издан Указ Президиума Верховного Совета СССР: «Верховному главнокомандующему всеми вооруженными силами СССР Сталину Иосифу Виссарионовичу присвоить высшее воинское звание – генералиссимус Советского Союза».

Подробности Константину Симонову рассказал маршал Конев: «На заседании Политбюро, где обсуждался этот вопрос, присутствовали Жуков, Василевский, я и Рокоссовский (если не ошибаюсь). Сталин сначала отказывался, но мы настойчиво выдвигали это предложение. Я дважды говорил об этом. И должен сказать, что в тот момент искренне считал это необходимым и заслуженным. Мотивировали мы тем, что по статуту русской армии полководцу, одержавшему большие победы, победоносно окончившему кампанию, присваивается такое звание.

Сталин несколько раз прерывал нас, говорил: „Садитесь“, а потом сказал о себе в третьем лице:

– Хотите присвоить товарищу Сталину генералиссимуса. Зачем это нужно товарищу Сталину? Товарищу Сталину это не нужно. Товарищ Сталин и без того имеет авторитет. Это вам нужны звания для авторитета. Товарищу Сталину не нужны никакие звания для авторитета. Подумаешь, нашли звание для товарища Сталина – генералиссимус. Чан Кайши – генералиссимус, Франко – генералиссимус. Нечего сказать, хорошая компания для товарища Сталина. Вы маршалы и я маршал, вы что, хотите меня выставить из маршалов? В какие-то генералиссимусы? Что это за звание? Переведите мне.

Пришлось тащить разные исторические книги и статуты и объяснять, что это в четвертый раз в истории русской армии после Меншикова и еще кого-то, и Суворова.

В конце концов он согласился. Но во всей этой сцене была очень характерная для поведения Сталина противоречивость: пренебрежение ко всякому блеску, ко всякому формальному чинопочитанию и в то же время чрезвычайное высокомерие, прятавшееся за той скромностью, которая паче гордыни».

Молотов позднее скажет: «Сталин жалел, что согласился на генералиссимуса… И правильно. Это перестарались Каганович, Берия… Ну и командующие настаивали… Два раза пытались ему присвоить. Первую попытку он