Читать книгу - "Вторая Пуническая война - Михаил Борисович Елисеев"

оказаться выше воинской дисциплины» (II, 7, 15). «Отцы отечества» прекрасно понимали, к каким опасным последствиям может привести практика выбора командующих рядовым составом легионов, и решили пресечь подобные инициативы на корню. Хотя все распоряжения Марция в Испании утвердили.

Разберем действия карфагенских военачальников. Как следует из текста Полибия, после одержанной победы они просто переругались друг с другом. Почему – непонятно, информации об этом нет. Но ссора была очень серьезной, об этом недвусмысленно говорит Ливий: «трое карфагенских вождей рассорились почти до разрыва, раздробили свое войско и повели его в три разные стороны» (XXVI, 41). Гасдрубал, сын Гискона, повел свою армию против римлян, чтобы окончательно выгнать их из Испании. Командующий принял правильное решение, другое дело, как он его проводил его в жизнь. Ситуация зеркально отразила историю со Сципионами, которые решили выбить карфагенян из Иберии, но делали это настолько бестолково, что всё закончилось катастрофой. То же самое произошло и с карфагенским полководцем, а Луций Марций торжествовал победу.

Но здесь есть один нюанс. Дело в том, что, рассказывая о боях между легионами Марция и армией Гасдрубала, сына Гискона, Ливий напишет буквально следующее: «В шести милях за ближайшим карфагенским лагерем стояло другое их войско, между ними в лесной чаще была ложбина» (XXV, 39). А затем красочно и подробно опишет уничтожение этого лагеря. Возникает вопрос – чьё это было войско, если, исходя из свидетельств Полибия и того же Ливия, карфагенские военачальники крепко поссорились друг с другом и разошлись в разные стороны? Ответ может быть только один – Гасдрубал, сын Гискона, неизвестно зачем разделил свою армию. То ли решил устроить во втором лагере запасы продовольствия, фуража и тем самым превратить его в пункт снабжения армия, то ли задумал атаковать вражеский лагерь с двух сторон. Ведь он пребывал в твердой уверенности, что римская армия небоеспособна. О том, что братья Баркиды не сражались вместе с сыном Гискона, говорит и тот факт, что Тит Ливий никого из них не упоминает в качестве командующего второй армией. Наоборот, рассказывая о планах Марция перед ночным нападением, Ливий напишет следующее: «Он решил, что легче взять лагерь одного Гасдрубала, чем защитить свой от трех армий и троих вождей, буде они снова соединятся» (XXV, 37).

Тит Ливий поступил очень мудро, когда не стал ни подводить итоги ночной атаки, ни приводить данные о потерях карфагенян, ни рассказывать о братьях Баркидах, как командующих во втором лагере. Он написал просто: «Под водительством Марция за один день и одну ночь взяли два лагеря» (XXV, 39). И всё! А дальше сослался на своих собратьев-историков: «Клавдий (тот, что перевел Ацилиеву летопись с греческого языка на латинский) пишет, что врагов убито было около тридцати семи тысяч, а взято в плен около тысячи восьмисот тридцати человек. Добыча была огромной: между прочим, взяли серебряный щит весом в тридцать семь фунтов с изображением Гасдрубала Барки, Валерий Антиат пишет, что взят был только лагерь Магона, а врагов убито семь тысяч; в другом сражении, сделав вылазку, сражались с Гасдрубалом: убито десять тысяч, в плен взято четыре тысячи триста тридцать человек. Пизон пишет, что, когда Магон врассыпную преследовал отступающих наших, сидевшие в засаде римляне убили пять тысяч человек» (XXV, 39). К Ливию никаких вопросов не возникает, а те римские писатели, на которых он сослался, выглядят людьми, сознательно подтасовывающими факты в угоду своим конъюнктурным соображениям. Например, возвысить Рим и принизить его врагов.

Луций Марций действительно сделал великое дело, превратил неорганизованную толпу в армию и удержал за римлянами плацдарм на северном берегу Ибера. Но римские историки раздули его победу над Гасдрубалом, сыном Гискона, до безобразия. Даже попытались сделать Марция победителем Гасдрубала и Магона Баркидов. А всё ради того, чтобы этой победой прикрыть сокрушительный разгром Сципионов.

Когда на первый план выходят личные амбиции, всегда страдает дело. Так случилось и на этот раз. Для братьев Баркидов и Гасдрубала, сына Гискона, победа над Сципионами стала своеобразными Каннами, поскольку они, как и Ганнибал, не сумели грамотно воспользоваться выпавшим шансом. Недаром Полибий заметил, что «пропустить удобный момент значит допустить величайшую ошибку» (XXVII, 20). Что, собственно, и произошло, когда карфагенские военачальники бездарно растранжирили результаты своей великой победы. Конечной ценой этой ошибки стало поражение Карфагена во Второй Пунической войне.

* * *

Сенаторы отдавали себе отчет в том, к каким последствиям может привести потеря Испании, и предприняли меры для того, чтобы восстановить своё пошатнувшееся положение на Иберийском полуострове. В 211 г. до н. э. в Испанию были направлены Марк Клавдий Марцелл и Гай Клавдий Нерон, имевшие в своем распоряжении 60 боевых кораблей, 1000 всадников и 10 000 пехотинцев (App. VI, 17). Тит Ливий приводит иные цифры – 12 000 пехоты и 1100 кавалеристов (XXVI, 17) и ни словом не упоминает о Марцелле, который был в скором времени отозван в Италию. Единственным командующим испанскими легионами остался Нерон.

В письменных источниках информации об этом выдающемся человеке сохранилось не так уж и много. Гай Клавдий Нерон происходил из патрицианского рода Клавдиев – «был ведь и плебейский род, носивший то же имя, не менее влиятельный и важный» (Suet. Tib. 1). Предки Нерона были выходцами из сабинского городка Регилл, переселившимися в Рим во времена глубокой древности: «Здесь этот род был принят в число патрициев и получил от государства для клиентов – поле за Аниеном, а для себя – усыпальницу под Капитолийским холмом… Члены этого рода носили различные имена и прозвища: только имя Луций было отвергнуто с общего согласия после того, как из двух родичей, носивших это имя, один был уличен в разбое, а другой в убийстве. В числе других прозвищ приняли они и прозвище Нерон, что на сабинском языке означает “храбрый” и “сильный” (Suet. Tib. 1).

Согласно «Консульским фастам», отец и дед Гая носили имя Тиберий. Его прадедом был легендарный римский военачальник и политический деятель Аппий Клавдий Цек. Тот самый, в чьё цензорство начали строить первый в Риме акведук (Aqua Appia) и знаменитую Аппиеву дорогу (Via Appia). Было это в 312 г. до н. э. Также Аппий Клавдий прославился тем, что во время войны с царем Эпира Пирром отговорил сенаторов заключить мир с прославленным полководцем. К этому времени Цек был уже глубоким стариком, но, когда узнал о том, какие разговоры ведутся на заседании сената, приказал рабам отнести себя на носилках в курию. Сам дойти не мог, поскольку был слеп. Свою речь к «отцам отечества» он начал такими словами: «До сих пор, римляне, я никак не мог примириться с потерею зрения,