Читать книгу - "Люди Солнца - Том Шервуд"

– А я, – как бы выкладывая мне результат припоминаний, твёрдо заявил, – никому не должен.

– Этого я не знаю, – всё так же миролюбиво сказал я. – Но знаю, что должны тебе.

– Мне многие должны, – выжидательно сообщил он.

– Назови стоимость обеда, без горячего, картофель печёный, хлеб, грибы, вина полбутылки. Словом, всё, что взял у тебя маленький рыжий мальчишка в зелёном плаще с капюшоном. Я долг закрою, и мы друг о друге забудем.

Детина выпрямился. Слегка замаскированная угроза выползла на его лицо вместе с кривоватой улыбкой. И он твёрдо и даже с нажимом сказал:

– Слишком легко захотел жить! Ты родственничек ему, да? Тогда знай: не стоимость обеда, а стоимость скрипки, которую он у меня спёр. Два фунта! И ещё столько же – как наказание за воровство.

– Друг. Такие деньги я вполне бы мог заплатить. Но – только если бы это было справедливым и если бы я сам этого захотел.

– Ты хочешь сказать, что моё требование несправедливо?! – перегнувшись над стойкой, прорычал он мне в лицо.

– Скрипка была краденой, – вздохнув, размеренно проговорил я. – Ты это знал. Потому и дал за дорогостоящий инструмент еды на три пенса. Скрипка твоей не была, никогда, ни по какому закону, так что ты про два фунта забудь.

– Друг. Ты не допонял. Четыре фунта. Плати, если ты такой справедливый, и убирайся. Иначе я счёты с твоим гадёнышем сведу сам.

– Друг. Прекращение твоих счётов с мальчишкой стоило мне две гинеи. Тебе же это будет стоить дороже. Завтра с утра повесишь на дверь табличку «трактир закрыт». Соберёшь дорожный сундучок и отправишься в контору «Бристольский лес». Там поступишь на корабль простым матросом. Сделаешь так – будешь цел.

Нет, не совсем удачно я замаскировал лицо. Тяжело притопал какой-то матрос и, пошатываясь, потребовал у трактирщика четыре кружки самого дорого вина. Тот на минутку отвлёкся от разговора и требуемые четыре кружки налил. Потом взглянул и подался ко мне с демонстративной готовностью к драке. Но произнести ничего не успел. Матрос подал мне одну кружку, две других передал подошедшим приятелям и громко провозгласил:

– Доброго здоровья, мистер Том!

С силой состукнув кружки с моей, чинно выпили. Немедленно ненависть трактирщика распространилась и на них, и, лихорадочно подыскивая слова пообидней, он взял паузу… Но обидных слов не произнёс. Машинально-привычно бросил взгляд на звук открытой двери – и хищная радость выплыла на его лицо. Он торопливо махнул – и они подошли. Но обратились не к нему, а ко мне.

– Мистер Том, – сказал один из них. – Понятно, мы не знали, что это дело задевает вас. Потому просим это недоразумение устранить.

И, протянув, отправили в мою ладонь две золотые гинеи. Затем, с безмолвным обещанием тяжёлого разговора, метнули на стойку к трактирщику две его серебряные монетки.

– Да вы что, псы, – часто задышав, с хрипом выдавил тот. – Да ты что, гнус… (Это уже ко мне.)

– Ты, очевидно, хорошо слышишь, – со стуком поставив пустую кружку на стойку, сказал я. – Тем не менее – повторяю. За твою грубую нечестность по отношению к скрипке, к мальчишке и к нашему разговору – закроешь трактир и наймёшься в матросы. Со своей стороны – я долг за обед закрываю.

Сказал и выложил на стойку шестипенсовик.

– Я хозяин трактира!! Я имею патент!! У меня скрипку украли!!

– Ни одного судью ты в этом не убедишь, – сказал кто-то за моей спиной, и, оглянувшись, я увидел компанию человек в двенадцать, переместившуюся к нам из-за соседних столов.

– А я не в суд, – трактирщик выпрямился с надменной угрозой. – Я до самого Тома Шервуда дойду и пожалуюсь…

Такого хохота трактир, очевидно, ещё не слышал. Стоявшие рядом перегибались в поясах и хохотали так, что, казалось, лопнут вздувшиеся на шеях вены. Матрос, который угостил меня вином, повернулся спиной к стойке, опрокинулся на неё спиной и, болтая ногами, выл, вытирая слёзы. К нам бежали из-за всех столов и пытались расспрашивать стонущих от дикого ликования матросов и, получив полувнятные ответы, так же подхватывались хохотать.

Три или четыре минуты я стоял с поднятой рукой, успокаивая хмельных работников синей пашни. Наконец, добыв достаточную тишину, сказал двум наёмникам:

– Есть возможность оставить ваше нищее и грязное ремесло и попробовать жить нетяжёлым и уважаемым всеми трудом.

– А каким? – разом спросили несостоявшиеся ищейки рыжего Чарли.

– Этот вот, – я кивнул на детину, – завтра уйдёт в матросы. А вы берите его трактир в управление и продолжайте кормить всех, кто к этому месту привык. Пройдёт год, бывший хозяин вернётся из плавания, вы за этот год покажете, на что способны, мы снова соберёмся – и что делать дальше решим.

Наёмники с нескрываемой радостью переглянулись и разом, сдёрнув шляпы с косматых голов, поклонились.

– Да-ты-кто-та-кой?! – прохрипел трактирщик, побагровев.

– А ты, друг, сам подумай. Давай, давай. Наморщь череп.

И вышел, провожаемый вновь разрастающимся хохотом.