Читать книгу - "Мёртвая рука капитана Санчес - Нина Запольская"

Доктор Легг опрометью побежал в свою каюту. Вернулся он уже с Дэниз, которая действительно была одета в мужскую одежду и неловко шла за доктором в натянутой на самые брови широкополой шляпе. Одежда доктора сидела на ней несколько мешковато и полностью скрывала фигуру. Волосы девушки были убраны в кожаный кошель, на её ногах капитан заметил сапоги мистера Трелони. Сам сквайр шёл за доктором и Дэниз следом и поглядывал на капитана из-за их спин. Когда они подошли к капитану, тот спросил у мистера Трелони:

– Это вы всё придумали, сэр?

Сквайр поморгал, не зная, что ответить, и сказал односложно:

– Да.

– Я так и думал, – ответил капитан. – За это, сэр, я поручаю вам вахту возле двери моей каюты. Будете охранять драгоценную Руку. Берите все пистолеты, какие только найдёте. Я пошёл… Все уже сидят.

Он перелез через фальшборт и спрыгнул в шлюпку.

****

…каждая салага знает, что подход к берегу во время прибоя – один из самых трудных манёвров при управлении шлюпкой, и он должен производиться хорошо обученными гребцами под командованием офицера. А прибой, как известно, бывает при ветре с моря, но может возникнуть и при штилевой погоде от зыби. И тут самое неприятное то, что волны прибоя выше и круче волн открытого моря, и на них шлюпка зарывается, резко теряет ход, плохо слушается руля, заливается с кормы водой или, что самое опасное, развёртывается бортом (в морской терминологии именуемой «лаг») к волне и может вообще опрокинуться.

Каждая салага знает, что подходить к берегу во время прибоя следует только в случае крайней необходимости и в светлое время суток, выбирая пологий песчаный берег…

Сейчас прибоя почти не было. Берег, как прикинул капитан опытным глазом, был пологий, и зона прибоя ширилась большой полосой: светло-зелёная вода мерно кипела белой пеной у кромки песка странного оранжевого цвета. Это было даже красиво.

Шлюпка мчалась, рассекая воду, вёсла скрипели в руках гребцов, которые мерно ухали в такт. Капитан покосился на доктора Легга. Доктор не сбивался с общего ритма, стараясь изо всех сил. Он сидел на банке правильно: чуть согнутые ноги упирались в упорки, кисти согнутых в локтях рук находились на весле – одна на рукояти, другая на вальке. Лопасть его вёсла двигалась по воздуху, как и все остальные вёсла, на высоте планширя, развёрнутая параллельно поверхности воды, а вводилась в воду быстро, энергично и без удара.

У капитана потеплело в груди… «Завтра у доктора будут болеть все мышцы», подумал он, посмотрел на берег и вполголоса скомандовал:

– Табань!

Спустя несколько секунд они врезались в рыжий песок.

Не успела шлюпка остановиться, как капитан, доктор и матросы выскочили в воду и вытащили шлюпку на берег. В шлюпке осталась одна Дэниз. Она не знала, что ей делать, и в полной растерянности прижималась к борту шлюпки, вцепившись в планширь руками и сжавшись среди мушкетов и бочонков для воды, которыми загрузили шлюпку. Но Дэниз никто ничего не успел сказать, как капитан подошёл к ней, нагнулся и рывком взял на руки.

Дэниз ахнула, схватилась за плечо и шею капитана, и вгляделась в его глаза. Капитан смотрел на неё всего лишь мгновение, потом вынес её на берег, поставил на песок и сказал сурово в сторону доктора:

– Доктор Легг, занимайтесь.

И не глядя ни на кого, размашисто пошёл прочь, чувствуя всей спиной потрясённый взгляд Дэниз. Капитан подошёл к камню, на котором сидел капитан Авила, поджидавший его – шлюпка с «Гордого» причалила к берегу несколько ранее, и её гребцы уже ушли за водой.

Капитан Авила встал навстречу капитану, снял шляпу, быстро поклонился и насмешливо спросил:

– Носите своих матросов, капитан Веласко?

– Это пассажир. Мальчишка. Мне надо доставить его во Флориду, к родным, – ответил капитан и, уводя разговор в сторону от опасного предмета, спросил:

– А что это за бухта, капитан Авила?

Капитан Авила словно не заметил увёртки капитана и ответил охотно:

– Это бухта в окрестностях Рио де Марес. Я называю её «Апельсиновой». И не потому, что здесь растут апельсины, а потому, что здесь песок необыкновенный, из оранжевых кораллов… Вы заметили?

– Да, обратил внимание, – сощурился капитан, оглядывая берег, и спросил. – А вода здесь, значит, выше по берегу?

– Да, там, в пальмовой роще есть небольшой ручеёк среди кустов хиба, – капитан Авила показал рукой направление.

Капитан повернулся к своим матросам и махнул им в сторону рощи. Матросы разобрали бочонки и мушкеты и пошли вглубь берега. Стройная длинноногая фигура доктора и бесформенная фигура Дэниз чётко выделялись на фоне рыжего песка: Дэниз пыталась ходить, её качало, и доктор, наконец, помог ей сесть и сел на песок рядом. Он что-то рассказывал девушке.

– Я хотел с вами поговорить, капитан Веласко … Пока наши команды заняты, – тихо произнёс капитан Авила.

Капитан посмотрел на него.

– Я всё думаю о наших совместных делах, капитан Веласко, – продолжил капитан Авила. – Мы с вами, два наших корабля – это же сила… Мы можем обогатиться до конца своих дней… Если придумать какой-нибудь поход, а вы, я чувствую это, мастер придумывать всякие штуки… Если подкараулить и напасть на какого-нибудь негоцианта, с трюмом, набитым товаром. Мы можем здорово обогатиться! Что вы мне скажете?

Капитан, который слушал капитана Авила, не перебивая, но и не поддерживая ничем, опять поднял на него глаза и ответил уклончиво:

– Мы можем разбогатеть. А можем сыграть в рундук Дэви Джонса*. А я не могу сейчас подвергать риску мой корабль…

Капитан смолк. Не дождавшись продолжения, капитан Авила вдруг спросил:

– А скажите, капитан Веласко! А вы – правда, флибустьер, как о вас говорил капитан Санчес?

Капитан молчал – он не знал, что ответить этому пирату, но и обманывать его почему-то тоже не хотелось. А пиратский капитан залихватски улыбнулся и заговорил сам.

– На «Гордом» очень неспокойно, – сообщил он. – Никто ничего не хочет делать. Все считают себя свободными людьми – зачем им драить палубу и чистить гальюн? Порядок держится только на чёрных, бывших рабах – они ещё что-то делают, а остальные… Особенно квартирмейстер Дарк. Я ему говорю: это сделать – надо. А он, ухмыляясь, отвечает мне, что – не надо. И делает это нарочно, назло, он сам метит в капитаны! Я его когда-нибудь пристрелю!

И он опять залихватски улыбнулся, потом зло сплюнул на песок, по-простому утёр губы рукой, посмотрел на капитана тревожными глазами и, приблизившись, зашептал почти на ухо, доверительно:

– А вот когда меня сместят – вам станет, ой, как худо… Я уже сейчас с трудом объясняю своим парням, почему им не стоит напасть на вас прямо сейчас и с боем захватить Руку, «Принцессу» и вашу шхуну.

Капитана пробил озноб от этого тревожного, горячечного бормотания, но на лице его не дрогнул ни один мускул. Он небрежно ответить: