Читать книгу - "Советская дипломатия на четырехсторонних переговорах по Западному Берлину (26 марта 1970-3 сентября 1971) - Ростислав Долгилевич"

Однако и те авторы, которые признавали, что в международно-правовом плане Западный Берлин не является частью ФРГ, в большинстве случаев говорили о «принадлежности де-факто».

Но из текста соглашения вытекало, что Западный Берлин не может входить в состав ФРГ ни в качестве обычной земли, ни в качестве земли с особым статусом. Что же касалось масштабов связей и действий ФРГ в Западном Берлине, на которых основывался тезис о «принадлежности де-факто», то в большинстве рассматриваемых работ признавалось, что западные державы не могут на основании этих связей принять одностороннее решение о включении города в состав западногерманского государства. ФРГ не могла обрести какие-либо права в Западном Берлине, в том числе и в вопросе о характере ее связей с этим городом.

Именно этот вопрос вызывал повышенное внимание различных политических сил ФРГ. О связях «федерации с Берлином» часто говорили как руководители правительственной коалиции, так и лидеры оппозиции. Прикрываясь разговорами о «связях», круги, враждебные «разрядке с Востоком», все активнее использовали западноберлинскую авансцену для акций, направленных против ГДР и ее союзников. Демонстративный показ «развития связей» с Западным Берлином включили в свой постоянный политический репертуар и некоторые официальные лица ФРГ. Попытки расширить «федеральное присутствие», выдававшееся часто за «развитие связей» с Западным Берлином, в ФРГ старались использовать для того, чтобы добиваться изменения политического и юридического положения города.

Неудивительно поэтому, что в большинстве работ по Западному Берлину просматривалось стремление научно аргументировать претензии на расширение «федерального присутствия». Многие авторы стремились доказать, что четырехстороннее соглашение открывало будто бы неограниченные возможности для развития любых связей ФРГ с Западным Берлином.

Цивье, например, считал, что по соглашению объем этих связей не замораживался и что они могли расширяться в правовой и организационной сферах как количественно, так и качественно. «Фдерация, — писал он, — может учреждать новые и расширять уже существующие учреждения или придавать им новые функции… Федерация может также расширить свою финансовую помощь Берлину и интенсифицировать культурную, экономическую и иную активность в Берлине»^[883].

Тезис, согласно которому связи ФРГ с Западным Берлином могут развиваться без каких-либо ограничений, разделял и Хенниг. Правда, он сам ставил вопрос о международно-правовых границах этих связей и даже признавал, что «федеральное правительство обязано согласиться с сокращением федерального присутствия, согласованном в четырехстороннем соглашении, и соответствующим образом строить свою политику»^[884]. Но тут же, противореча сам себе, он утверждал, что даже значительное увеличение «федерального присутствия» было бы вполне законным. «Ничего не говорит, — заключал Хенниг, — о несовместимости федерального присутствия и четырехстороннего статуса»^[885].

Еще в 1973 г. Цивье и Баумайстер призвали своих коллег стремиться к «максимальной интерпретации» четырехстороннего соглашения, то есть к такому его толкованию, которое позволяло бы говорить о неограниченных связях и даже о принадлежности Западного Берлина к ФРГ. При интерпретации «политически спорных» определений договора, подчеркивали они, существует, как и при перетягивании каната, опасность, что «тот, кто не действует активно впереди, проигрывает всю игру»^[886].

Не желая, видимо, попасть в разряд пассивных, некоторые авторы пытались исказить смысл четырехстороннего соглашения с помощью произвольной трактовки понятия «связи». Они настаивали, что понятие «связи» в немецком переводе должно выражаться словом «Bindungen», а не «Verbindungen». Вопрос ставился так потому, что в немецком языке первое из названных существительных имеет более широкое значение, чем второе. Искажая содержание четырехстороннего соглашения, некоторые авторы вкладывали в это слово смысл органических «институционных» связей, то есть связей, которые могут развиваться беспредельно и в конечном итоге привести к превращению Западного Берлина в федеральную землю.

Хаккер, например, заявлял, что если бы дело обстояло иначе и если бы США, Англия и Франция хотели «отделить соглашением по Берлину западные сектора города от ФРГ в государственно-правовом отношении, то они отразили бы это также и в языковом плане. Сформулированные в соглашении… ограничения федерального присутствия, — подчеркивал он, — не ставят под вопрос государственно-правовые отношения между Федеративной Республикой Германии и Берлином (Западным)»^[887].

В четырехстороннем соглашении, как известно, говорится, что «связи между Западными секторами Берлина и Федеративной Республикой Германии будут поддерживаться и развиваться с учетом того, что эти сектора по-прежнему не являются составной частью Федеративной Республики Германии и не будут управляться ею и впредь»^[888]. Некоторые авторы вырывают из контекста слова «по-прежнему» и «впредь» и соединяют их с формулировкой, гласящей, что положение, сложившееся в соответствующем районе, не будет односторонне изменяться. Затем следовало умозаключение, согласно которому не только ограничения в отношениях, но и связи между ФРГ и Западным Берлином, существовавшие ко времени заключения четырехстороннего соглашения, сохраняют силу и «по-прежнему», и «впредь»^[889]. Тем самым объявлялись правомочными как уже осуществленные, так и возможные в будущем акции по вовлечению Западного Берлина в состав ФРГ.

В большинстве рассматриваемых работ говорилось, что четырехстороннее соглашение запрещало лишь «демонстративные формы» федерального присутствия и непосредственное управление городом федеральными властями. Хаккер, например, заявлял, что «не должны допускаться лишь такие ведомственные акты, которые выполняют соответствующие государственные органы в Берлине (Западном) и посредством которых могло бы осуществляться непосредственное государственное управление западными секторами Берлина»^[890]. Тем самым предпринималась попытка в более изощренной форме оправдать курс на интеграцию города в западногерманское государство.

Тем не менее некоторые авторы, одобряя в принципе дальнейшее проникновение ФРГ в Западный Берлин, признавали, что четырехстороннее соглашение устанавливало конкретные границы развития отношений Федеративной Республики с этим городом. Рассуждения о «фактической принадлежности» Западного Берлина ФРГ не помешали Манке подчеркнуть предусмотренные соглашением ограничения в развитии отношений между ними^[891]. Вывод о том, что в соглашении речь шла о «сокращенном федеральном присутствии», делал Шидермаир. Он считал, что из соглашения «для Федеративной Республики вытекают правовые обязательства, которые ограничивают не только ее присутствие, но и возможности действий в Западном Берлине»^[892]. Тем не менее, проявляя непоследовательность, Шидермаир вкладывал в понятие «связи» смысл, не соответствовавший содержанию соглашения. Трудно решить, писал он, о каких связях говорится в соглашении. Ссылаясь на то, что при содействии западных держав между ФРГ и Западным Берлином сложились не только культурные, экономические и общеполитические, но и правовые связи, автор делал вывод, согласно которому эти связи «выражались и будут выражаться не в последнюю очередь в так называемом федеральном присутствии, следовательно, в присутствии судов, административных учреждений и политических органов Федеративной Республики в Западном Берлине»^[893]. Подобный вывод, построенный на утверждении о нечеткой трактовке в соглашении вопроса о связях, шел, с советской точки зрения, вразрез с духом и буквой этого соглашения.