Читать книгу - "Советская дипломатия на четырехсторонних переговорах по Западному Берлину (26 марта 1970-3 сентября 1971) - Ростислав Долгилевич"

Одно из центральных мест на страницах рассматриваемых публикаций занимал вопрос об отношениях между Западным Берлином и ФРГ. Именно в этом вопросе в наибольшей мере проявлялись реликты холодной войны. Многие авторы пытались обойти или истолковать по-своему определения четырехстороннего соглашения и конструировали юридические концепции, призванные оправдать курс на постепенное вовлечение Западного Берлина в состав ФРГ. Основной смысл соглашения они стремились свести к «развитию уз» между Западным Берлином и Федеративной Республикой, выхолостив его стержневое положение о непринадлежности города к ФРГ.

В частности, широкое распространение получила теория, согласно которой Западный Берлин — это «земля» ФРГ, отличающаяся от других федеральных земель лишь тем, что имеет особый статус, определяющийся правами и ответственностью оккупационных держав.

Одним из наиболее ревностных сторонников этой теории проявил себя Э. Р. Цивье. Он считал, что «оговорки к боннскому Основному закону и к Конституции Берлина, которые сделали союзники, следует интерпретировать так, что Берлин является землей Федеративной Республики Германии, в которой исключено лишь применение (но не действенность) некоторых положений Основного закона в связи с оккупационно-правовыми определениями»^[872].

Цивье идет еще дальше, делая из этой посылки вывод, что, хотя Западный Берлин в международно-правовом отношении и не является частью ФРГ, западногерманские и западноберлинские органы «в силу германского конституционного права» должны действовать так, как если бы Западный Берлин входил в состав западногерманского государства. «Независимо от того, — писал Цивье, — можно ли определить Берлин как землю Федеративной Республики или нельзя, связи между федерацией и Берлином имеют государственно-правовой, а не международно-правовой характер. Это вытекает из того, что Федеративная Республика и Берлин являются частями продолжающего существовать международно-правового субъекта Германия»^[873].

В 70-е гг. подобная постановка вопроса находилась в противоречии с реальным положением дел. Вряд ли можно было говорить о Германии как субъекте международного права в условиях, когда на политической карте Европы существовали два независимых, суверенных государства — ГДР и ФРГ, которые к тому же являлись равноправными членами ООН.

Четко зафиксированный в четырехстороннем соглашении факт непринадлежности Западного Берлина Федеративной Республике Цивье пытался поставить под сомнение также и с помощью филологической и смысловой интерпретации отдельных выражений, употреблявшихся в соглашении. В положении, гласящем, что западные сектора «по-прежнему не являются составной частью Федеративной Республики Германии», его прежде всего интересовала интерпретация слов «составная часть». Цивье стремился вложить в них такое содержание, которое позволяло бы рассматривать Западный Берлин как особую землю ФРГ. В работе, написанной им совместно с Д. Баумайстером, утверждалось, что эти слова «можно интерпретировать и так, что западные сектора лишь не полностью включены в конституционную организацию Федеративной Республики Германии или что речь идет о западных секторах как о части, хотя и не конститутивной, Федеративной Республики»^[874].

С Цивье и Баумайстером солидарен и Хаккер, пытавшийся представить дело так, будто бы из текста четырехстороннего соглашения неясно, как нужно интерпретировать пару понятий «составная часть/ конститутивная часть»^[875].

Представляется, однако, что положение, в соответствии с которым западные сектора города не являются составной частью ФРГ, означало лишь одно: Западный Берлин ни в какой форме не входил и не мог входить в состав западногерманского государства.

Попытку исказить эту основную мысль соглашения предпринимал также и О. Хенниг. Он писал, что для ФРГ как правонаследницы третьего рейха «Берлин не является заграницей, и она осуществляет там автохтонное германское государственное управление точно в таких размерах, в каких это допускают западные державы»^[876]. Автор, правда, добавлял, что германское государственное право частично перекрывается международно-правовыми актами, касающимися Берлина. Тем не менее он сделал вывод, близкий к концепции Цивье. Связи ФРГ с Западным Берлином, писал Хенниг, «простираются так далеко, что их следует рассматривать по содержанию скорее как ограниченную оккупационным правом государственно-правовую принадлежность к ФРГ», а не как обычные международно-правовые связи^[877].

Вместе с тем некоторые авторы признавали, что в международно-правовом плане Западный Берлин не являлся частью ФРГ и что попытки включить город в состав западногерманского государства противоречили бы четырехстороннему статусу. Довольно четкую позицию в этом вопросе занимал К.-М. Вильке. Он считал неправильным мнение федерального Конституционного суда о правовом положении Западного Берлина, согласно которому этот город представляет собой конститутивную федеральную землю, обладающую вследствие оговорок западных держав неполным статусом. Это мнение, отмечал Вильке, несовместимо с реальным положением вещей. Более того, автор подчеркивал, что Конституционный суд «не обладает компетенцией определять статус Берлина» и «не может предписывать что-либо, осуществление чего в правовом отношении невозможно»^[878].

Заслуживает внимания точка зрения Д. Манке. Он отмечал, что «желание превратить Западный Берлин в федеральную землю, обладающую всеми правами и обязанностями… нельзя демонстрировать нынешним образом, по меньшей мере с момента заключения соглашения четырех держав в сентябре 1971 г.»^[879]. По сравнению с Манке еще дальше идет Шидермаир, констатируя, что четырехстороннее соглашение не дает права западным державам путем односторонних решений включить Западный Берлин в качестве земли в состав ФРГ^[880].

И даже Хаккер вынужден был признать, что по соглашению от 3 сентября 1971 г. «западные державы взяли на себя перед Советским Союзом обязательство не позволять, чтобы западные сектора Берлина превратились в „конститутивную часть“ Федеративной Республики Германии или управлялись ею»^[881]. Тем самым оговорки США, Англии и Франции в отношении Западного Берлина, отмечал автор, были перенесены на уровень четырех держав. В этом он видел важнейшее изменение по сравнению с положением, существовавшим до заключения четырехстороннего соглашения. Это изменение, по-видимому, не очень удовлетворяло Хаккера. Он даже упрекал некоторых своих коллег, в частности Баумайстера, в том, что они неправильно оценивали новую ситуацию и настроены слишком оптимистически^[882].