Читать книгу - "Лестница в небо. Диалоги о власти, карьере и мировой элите - Михаил Хазин"

Слово «необходимый» не случайно так часто встречается в приведенном тексте. Ибн Хальдун полагал, что действия людей, вызванные необходимостью (то есть единственно возможные), намного более предсказуемы, и именно их нужно исследовать в первую очередь. Поэтому жизнь на открытых пространствах, полностью контролируемая необходимостью (не будешь разводить верблюдов — умрешь с голоду), представлялась ему основой человеческой жизни, на которой периодически расцветают и тут же опадают «цветы цивилизации» ^[323].

Обнаружив разницу между «бидава» и «хидара» — открытое и огороженное пространство, отсутствие и наличие «роскоши» (потребления сверх необходимого), — Ибн Хальдун задается следующим вопросом: а как эти различия отражаются на «человеческих качествах» населения? Здесь снова обнаруживается существенная разница:

«Нравы людей таковы, что меж ними царит несправедливость и вражда: кому приглянулось имущество брата, тот уж тянет к нему руки, если только не сдержит его какой‑нибудь усмиритель…

В городах взаимную вражду людей сдерживают правители и государство: они связывают руки всем нижестоящим, так что одни не могут затронуть других или напасть на них. Внешних врагов сдерживают укрепленные стены…

Что касается жителей открытых пространств, то у них [порядок] поддерживают шейхи и старейшины благодаря всеобщему почтению и уважению к ним. От внешнего нападения их очаги охраняют защитники из числа воинов и юношей… Однако они станут охранять и обороняться, только если представляют собой спаянность ^[324]…» (Смирнов, 2008, с. 21-22].

Где нет укрепленных стен и «вертикали власти», там можно выжить только держась друг за дружку, коллективно, «всем миром» сопротивляясь внешним врагам. «Жить на открытых пространствах могут лишь племена — носители спаянности», — так называется 7–я глава II части «Мукаддимы». А вот в городских стенах спаянность перестает быть необходимой!

Асабийя — «спаянность», «чувство локтя», «сплоченность» — вот что отличает примитивные племена от цивилизованных, защищенных стражей и стенами, а потому «свободных от необходимости» жителей городов. Конечно, какое‑то время и у какой‑то части горожан асабийя вполне возможна; но с необходимостью она будет возникать и воспроизводиться только у племен, живущих на открытых пространствах- Собственно, на этом чтение самой «Мукаддимы» можно прекратить (хотя мы не будем) и вывести все ее дальнейшее содержание самостоятельно.

Читатель. Я правильно понял, что эта «асабийя» и есть настоящий источник Власти?

Теоретик. Да, правильно.

Читатель. Поэтому итальянская мафия поднялась в Америке, а евреи так и вовсе по всему миру?

Теоретик. Грубо говоря, да.

Читатель. Странное дело, верблюдов в пустыне пасут бедуины, а поднялись сицилийцы с евреями. Противоречие получается!

Теоретик. Давайте еще вспомним первых христиан, за несколько веков распространивших свою веру на всю Римскую империю, или последователей Мухаммеда, создавших халифат. Со сплоченностью у них тоже все было в порядке, хотя они и не «пасли верблюдов»! Если Ибн Хальдун знал только один способ производства сплоченности (жизнь кочевого племени), это вовсе не означает, что других способов не существует. Понимание, что источником власти является сплоченность — это открытие, а то, как ее создавать, — изобретение. Но мы уже договорились, что открытие важнее изобретения; если вы знаете общий принцип, придумать его конкретную реализацию — дело техники.

Читатель. Все равно не могу поверить. Я с детских лет читал, что Власть — грязное дело, что там нужно постоянно предавать и обманывать и псе такое прочее. И вдруг оказывается, что в ней самое главное — сплоченность, чувство локтя, мир–дружба- солидарность! Почему об этом никто не пишет?

Теоретик. Действительно, странное дело — почему никто не пишет правду о Власти?

Читатель. Хм. Хотите сказать, что чем раскрученнее автор — тем больше он врет? Ну посмотрим, что вы расскажете про Макиавелли. И постойте — а почему тогда сам Ибн Хальдун написал эту правду? Как ему такое в голову пришло и кто позволил?

Теоретик. Если вы читали первую часть нашей книги, то могли бы догадаться, кто позволил. Племена, чью асабийю так расхваливал Ибн Хальдун, и позволили — потому что именно они и являлись в те годы главной военной силой в Северной Африке. А что касается «как ему такое в голову пришло?» — ну вот есть такая особенность у некоторых людей, что хлебом их не корми, дай только докопаться до правды. Таким был Квигли, которому знание о закулисной политике Великобритании жгло язык 30 лет, до самой смерти, только после которой он и решился все это опубликовать. Власть, конечно, самая большая сила в человеческом обществе, но есть люди, которым и она не указ.

Практик. Тут есть еще одна тонкость. Те, кого Власть по какой- то причине не пустила играть в нее до конца, и склонные к аналитическим размышлениям эту свою потребность к игре компенсируют размышлениями о сути тех или иных вещей. В некотором смысле это взаимозаменяемые потребности: победить в интриге и решить сложную задачу. Ну а дальше, такие люди все свое понимание Власти используют для того, чтобы им не мешали рассказать о своих открытиях миру. «Чистый» ученый, идущий против «мейнстрима», скорее всего, погибнет, вместе со своими мыслями, человек Власти в такой ситуации может и выиграть.

Теоретик. Вернемся к вашему предыдущему вопросу. Допустим, асабийя–сплоченность и в самом деле ключевой фактор в борьбе за Власть. Почему же тогда ему уделяется так мало внимания (один Ибн Хальдун за несколько тысячелетий) и так много авторов пишут про интриги, подлость, жестокость и все такое прочее? Только ли потому, что правду о Власти нельзя говорить? Очевидно, что нет, ведь интриги и насилие тоже работают. Устранение конкурентов — столь же важная составляющая борьбы за Власть, как и поддержание вассальной верности. Почему же Ибн Хальдун (и мы вместе с ним) полагал, что источником Власти является именно асабийя, а не (к примеру) искусство интриги?

Ведь он прекрасно понимал, как устроен реальный мир: какой бы идиллической ^[325] ни была асабийя исходного племени, образование племенного союза, а уж тем более создание собственной династии требует уже других отношений.