Читать книгу - "Выйти из хаоса. Кризисы на Ближнем Востоке и в Средиземноморье - Жиль Кепель"

Когда положение президента Египта Мурси выглядело совсем уже безнадежным, эмир Катара Хамад бин Халифа Аль Тани 28 июня 2013 года объявил о своем отречении. Это произошло вскоре после последнего заседания по Сирии. К власти пришел тридцатитрехлетний наследный принц Тамим, любимый сын третьей жены эмира, шейхи Мозы аль-Миснед, пользующейся популярностью в СМИ. Оставив власть в возрасте шестидесяти одного года, Аль Тани-старший признал провал амбициозной политики, направленной на то, чтобы «Братья-мусульмане» получили наибольшую выгоду от «арабской весны», и попыток оспорить гегемонию Саудовской Аравии в суннитском мире.

Решая таким образом вопрос о престолонаследии, бывший эмир выводил из игры премьер-министра и самого богатого в стране человека – Хамада бен Джасима, владельца рупора «Братьев-мусульман», телеканала «аль-Джазира». Это позволяло Аль Тани-старшему возложить на того ответственность за стратегический провал поддержки «Братьев» и добиться своего рода мирной передышки для династии. Через пару дней в Каире в сопровождении военных вертолетов прошла многотысячная демонстрация противников президента Мурси. 3 июля в результате военного переворота власть перешла к генералу ас-Сиси, которого поддержали Саудовская Аравия и ОАЭ.

Трещина, пролегшая по суннитскому блоку, продолжала следующие четыре года углубляться, несмотря на смену руководства в Катаре, из-за конфликтов между «Братьями-мусульманами» и их оппонентами. В Ливии Доха, опиравшаяся на Анкару, поддерживала в Триполи исламистов из «Щита Ливии», радикального муфтия тех же взглядов Садика аль-Гарьяни, владельца влиятельного местного телеканала, созданного по образцу и подобию «аль-Джазиры», и бывшего джихадиста Абдельхакима Бельхаджа. В стане их оппонентов Эр-Рияд, Абу-Даби и Каир занимали сторону маршала Хафтара в Киренаике и Зинтанских бригад в Триполитании. Последние удерживали под арестом Сейф аль-Ислама Каддафи, который в декабре 2017 года объявил о том, что будет выдвигать свою кандидатуру на пост Президента республики.

В Тунисе Доха и Анкара оказывали поддержку «Партии Возрождения», Абу-Даби и Каир – «Голосу Туниса». В Йемене Катар придерживался собственной стратегии, несмотря на то что с марта 2015 года входил в возглавлявшуюся Саудовской Аравией и ОАЭ международную коалицию, боровшуюся с хуситами, которые захватили власть в Сане: Катар сохранял с ними канал коммуникации для поиска выхода из кризиса путем переговоров. Одновременно Катар поддерживал особые отношения с партией «аль-Ислах», представлявшей в стране «Братьев-мусульман». Катарские религиозные благотворительные организации вкладывали средства в страну, чтобы продемонстрировать таким образом «мягкую силу» газового эмирата.

Приход Дональда Трампа в Белый дом в январе 2017 года окончательно подвел черту под диалогом с «Братьями-мусульманами», завязанным Бараком Обамой. Он также изменил вектор иранской политики Вашингтона, который поставил под сомнение Венское соглашение от 14 июля 2015 года об ограничении ядерной программы Тегерана в обмен на снятие экономических санкций (СВПД). В ходе своего дебютного зарубежного турне 45-й президент США 21–22 мая 2017 года сделал первую остановку в Эр-Рияде. Трамп превратил борьбу с терроризмом в главную тему повестки дня, обрушившись не только на Исламскую республику и ее пособников, но и на весь суннитский мир в лице таких его радикальных представителей, как ИГИЛ и «аль-Каида», «Хизбалла» и ХАМАС.

Эта отредактированная версия «войны с терроризмом», объявленной Джорджем Бушем осенью 2001 года, была подтверждена рядом перестановок в американском руководстве, в числе которых назначение в марте 2018 года ветеранов этой войны Майка Помпео и Джона Болтона госсекретарем и советником по национальной безопасности соответственно. Правда, на этот раз за призывом к оружию стояли иные мотивы. Саудовской Аравии образца 2001 года, пятнадцать выходцев из которой входили в число девятнадцати смертников 11 сентября, не доверяли и подозревали во всех смертных грехах. Она же образца 2017 года стала главной составляющей новой американской антитеррористической оси. За пятнадцать лет до того неоконсерваторы лелеяли утопическую мечту о появлении шиитской демократической иракской республики, которая стала бы главным опорным пунктом США в регионе, наказав таким образом Дом Саудов, заменив его Багдадом в качестве «стабилизирующего производителя» энергоносителей.

Полный провал этого проекта, а затем успехи Ирана и России в гражданской войне в Сирии отвели ключевую роль в стратегии США монархии, управляемой де-факто наследным принцем Мухаммедом ибн Салманом Аль Саудом. Эта индульгенция, выданная Саудовской Аравии по поводу участия (в какой бы то ни было форме) в «двойном газавате» против Нью-Йорка и Вашингтона, была наглядно подтверждена открытием на территории дворцового комплекса в Эр-Рияде Всемирного центра по борьбе с экстремистской идеологией (известного под названием «Итидаль», что по-арабски значит «умеренность»). На торжественной церемонии присутствовали президент Трамп, король Салман и глава Египта ас-Сиси. Все трое сфотографировались, возложив руки на светящийся глобус, в окружении глав суннитских государств. США тем самым символически вверяли монархии решение этой задачи в регионе, одновременно хороня былую вражду.