Читать книгу - "Осколки эпохи Путина. Досье на режим - Андрей Савельев"

Какой только чуши я не прочел в официальных ответах должностных лиц. Руководитель ГУВД Москвы обличал Сотниковых, что они «начали стрелять из петард», сотрудники милиции «были в форме и требовали прекратить преступные действия», но «со стороны участка более двух часов продолжались выстрелы, направленные именно в людей». Потом следственно-оперативные группы провели работы по изъятию остатков петард и «взрыв пакетов» (так в оригинале). Заместитель министра внутренних дел про тот же эпизод, приуроченный к 1 сентября 2006 года (чтобы дети пошли в школу и не мешались под ногами), объявил, что сотрудники Мосдачтреста всего лишь «пытались приО-становить строительство забора на оспариваемом земельном участке». Заместитель Генерального прокурора вразрез с реальностью утверждал, что по суду Сотников «выселен со всей семьей из указанного помещения». Вероятно, он в глаза не видел решения суда. Высокий прокурорский чин хотя бы признал, что милиция не вправе круглосуточно терроризировать семью Сотниковых «по договору» с Мос-дачтрестом. Но зато обвинил мать пятерых детей в том, что она нарушает КоАП — не исполняет свои материнские обязанности, ибо не съезжает из дома, где отключены электричество и вода. Не увидел чиновник ничего необычного в том, что против Сотниковых возбуждено дело о правонарушении, связанное с пожарной безопасностью. И совсем уж идиотическая фраза в письме гласила, что милицейско-чиновничья ночная атака на возведенный забор является вполне законной, «поскольку собственника у забора не имеется, разрешительных документов на указанное сооружение нет, и он является самовольной постройкой».

Все правоохранители предпочитали видеть соломинку в чужом глазу, а «бревно» — противоправные действия, явные признаки коррупции и рэкета, да и прямо бандитские повадки должностных лиц — ни под каким видом! Такое впечатление, что милиция вообще перестала понимать, чему и кому она служит. Или переориентировала свою службу вовсе не на те цели, ради которых ее содержит общество.

Для дальнейшего затруднения моей деятельности первый заместитель генерального директора Мосдачтреста направил в Комиссию Государственной Думы по мандатным вопросам и вопросам депутатской этики клеветническое обращение, в котором приписал мне действия, которых я не совершал, и характеризовал мою деятельность оскорбительным образом. Не снабжая свое обращение никакими документами, он утверждал, что я «прекрасно осознаю незаконность своих действий», что моей единственной целью является «попытка воспрепятствовать законной деятельности судебных приставов». Это была злонамеренная ложь. Ко мне ни устно, ни письменно никакие судебные приставы не обращались.

В циничной форме этот наемник сообщал о нарушенных мной законах, не дав своим соображением никакого правового обоснования. Он утверждал, что я использую свое служебное положение (то есть, статус депутата) в корыстных целях. К письму проходимца было приложено также заявление некоего гражданина, сотрудника Мосдачтреста, в ко-тором утверждалось, что мне «решение суда не указ», что под моим прикрытием творятся «безобразия», что мои поступки мешают реализации его (этого дворника, охранника или не знаю кого) конституционного права на труд и отдых (бедняжку не отпускали отдохнуть, пока он не расправится с Сотниковыми).

Все это было клеветой. В обращениях двух клеветников я усматривал намерение и в дальнейшем оправдывать свои противоправные действия, основываясь на произвольных суждениях и трактовках. Я потребовал от прокуратуры Москвы возбудить уголовное дело по данному факту. Прокурор Москвы мое требование проигнорировал, не усмотрев в поганой бумажке клеветы, а в действиях против Сотниковых — уголовщины, которая видна была невооруженным взглядом. Материалы проверки были отправлены в Хорошевскую прокуратуру для рассмотрения вопроса о возможных административных нарушениях. Что решила Хорошевская прокуратура я знаю и без ее ответа. Оправдания не важны, да они мне и не поступили.

Что касается Комиссии Госдумы и ее нового председателя М.Р.Рокицкого, то ему было разъяснено, что я вправе вести прием избирателей не только в здании Государственной Думы. Реализуя свое право депутата, я попытался открыть общественную приемную, но Мосдачтрест своими противоправными действиями этому воспрепятствовал. Судебных решений, относящихся к проблемам моей депутатской, деятельности, не имелось, а решение о выселении ряда жильцов меня никак не затрагивало. Мосдачтрест никаких претензий ко мне официально не предъявлял и никаких разъяснений не давал. Вывод автора письма о том, что «самовольное строение не может являться ни служебным, ни, тем более, жилым помещением», противоречит имеющейся практике. Речь может вестись лишь о том, что здание не принято в эксплуатацию как жилое или нежилое — не более того. Поводом для создания препятствий моей депутатской деятельности данное обстоятельство быть не может. Соображения о дружеских отношениях с кем-либо не могут служить поводом для выводов о корысти, которые сделал автор клеветнического письма. Как и тот факт, что некогда я с кем-то вместе баллотировался на выборах (вместе с Олегом Сотниковым мы были в списке «Родины» на выборах в Москве, вместе со всем списком были «по беспределу» сняты с этих выборов). Разумеется, г-н Рокицкий в условиях избирательной кампании не стал ничего делать, чтобы защитить мои права. Ему было достаточно, что на «сигнал граждан» он получил от меня ответ. «Этическое дело» было закрыто.

На этом историю можно было бы и закончить. Но она имеет еще одну сторону, объясняющую упорство местной олигархии. Дело в том, что партнеры Олега Сотникова по бизнесу, «Центр Сувенир» оказались жертвой форменного грабежа, организованного монополистом на поставки развлекательной пиротехнической продукции, действующего под патронажем властей. Таким образом, события местного масштаба оказались лишь отражением событий более крупного размаха. Когда ЗАО «Центр Сувенир» попыталась в 2006 году выйти на рынок бытовой развлекательной пиротехники как импортер и оптовый поставщик, на его пути встал монстр — ФГУП ФНПЦ «НИИ прикладной химии», ввозивший в Россию 90 % общего объема бытовой пиротехники.

Выход на рынок — дело непростое, поскольку разного рода уловки чиновников предприниматель учится преодолевать только в опыте работы. Поэтому «Сувенир» тщательно выполнил все требования законодательства — заблаговременно заключил импортный контракт с производителем, получил необходимые лицензии, сертификаты соответствия, провел товар через «таможенную очистку», уплатил все налоги, сборы и пошлины и завез товар на специализированный склад, используя специализированный для данного товара транспорт.

В тот же день, когда товар поступил на склад, была проведена контрольная закупка у некоего продавца, которому «Сувенир» ничего не продавал. Но пиротехника была изъята так, будто бы, она в точности соответствовала той, которую «Сувенир» завез на склад. На следующий день Хорошевской межрайонной прокуратурой было заведено уголовное дело, а менее чем через месяц было вынесено постановление об обыске на складе. На глаз (без экспертизы) участники обыска установили, что продукция не соответствует требования безопасности. Под покровом ночи восемь с половиной тысяч коробок были погружены на машины (11 крупнотоннажных автомобилей, происхождение которых до сих пор не выяснено) и вывезены на неприспособленный склад в одной из расформированных подмосковных в/ч. При этом сотрудники УБЭП наотрез отказались рассматривать документы, подтверждающие происхождение и качество пиротехники, и не стали приобщать их к протоколу обыска.