Читать книгу - "Осколки эпохи Путина. Досье на режим - Андрей Савельев"

Весной 2006 г. был назначен новый директор ОАО «Мосдачтрест», которым стал Назим Ага Михти Оглы Михтиев. После намека на возможность неофициальной уплаты отступных в размере миллиона долларов началась осада с подключением всех систем чиновничьего шантажа, всевозможных фальсификаций. Летом 2006 года без объяснения причин наемники Мосдачтреста под охраной местной милиции начали работы по сносу забора, ограждающего территорию. Под предлогом, что забор «не зарегистрирован, а значит, никому не принадлежит». В июне-августе нанятые гастарбайтеры ломали забор и уничтожали деревянные постройки на участке. Милицейское начальство не реагировало даже на факт избиения одного из жителей спорного дома.

В ночь с 1 на 2 сентября 2006 г. целая армия милиционеров, усиленная гастарбайтерами с Кавказа, пыталась за-хватить дом. Только вмешательство «родинского» депутата Александр Чуева остановило захват. Олег Сотников и его семья заняли круговую оборону, которая доходила даже до того, что приходилось отражать штурм переодетых в милицейскую форму и нанятых для беспредела гастарбайтеров. Многодетная семья опутала дом колючей проволокой и с верхнего этажа бросала в наступавших беспредельщиков петарды и хлопушки. Их запас появился из того бизнеса, которым занимался Сотников, — поставок всего этого веселого хозяйства любителям салютов и фейерверков.

В 2007 году осада проходила и по линии судебной, и по административной, и по милицейской. В этот момент защиту семьи Сотниковых мне пришлось взять на себя. Тем более что в апреле 2007 года Хорошевский районный суд г. Москвы принял фантастическое решение: родителей выселить, а детей и пенсионеров-инвалидов оставить в спорном доме. Основание для такого решения — разрыв договора аренды со стороны Мосдачтреста в связи с тем, что Сотниковы снесли халупу, которая досталась им от прежних времен. Произвол такого разрыва был очевиден. Семья вкладывала деньги в обустройство своей жизни в расчете на многие годы действия договора и на последующий выкуп земли. А за халупу в случае отказа от продления аренды можно было расплатиться. Нет, чиновники «Мосдачтреста», подстрекаемые контролирующей их бизнес-структурой с родственными связями на «верхах» московской чиновничьей пирамиды, устроили спектакль.

Собственно, что такое «Мосдачтрест»? Примитивная посредническая фирма, позволяющая не доносить деньги до городского бюджета. Это фирма-арендатор, которой Правительство Москвы предоставило право вести все дела по Серебряному Бору и нескольким другим элитным территориям. Дополнительные частные доходы нетрудно было получать, поскольку все арендные соглашения с частными лицами, заключенные в начале-середине 90-х были, как говорится, написаны «на коленке» — без соблюдения законодательства и без последующего пересмотра договоров в соответствии с изменениями в нормативных актах. Эксплуатация Серебряного Бора стала золотым дном для местных чиновников, которые зорко следили, кто из арендаторов ослаб связями и может стать добычей. Я столкнулся лишь с одним эпизодом, мельком узнал о другом. Наверняка подобных историй в Серебряном Бору было множество.

Один из методов защиты, к которым Сотниковы обрались, была организация с моей помощью депутатской приемной. В соответствии со ст. 8 федерального закона «О статусе члена Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации», депутат Государственной Думы поддерживает связь с избирателями в субъектах Российской Федерации (п.1), ведет прием граждан (п.2). Законодательство РФ не предусматривает какой бы то ни было регистрации приемной депутата. Предоставление помещений в субъектах федерации органами исполнительной или законодательной власти требуется лишь в случаях обеспечения рабочими местами штатных помощников (федеральный закон «О статусе…», п. 8 ст. 37), что не ограничивает депутата в праве использовать другие помещения в целях исполнения депутатских полномочий. Как известно, по закону рабочее помещение депутата неприкосновенно. Мне было нетрудно оформить соответствующую бумагу, да и любезное приглашение хозяев изредка проводить в их доме встречи с важными персонами меня тоже устраивало. Но это был уже излет депутатского срока, и мой статус чиновников тревожил, но не останавливал. Мне так и не удалось использовать заключенный договор и хотя бы раз провести в снятом помещении прием.

Сотрудники «Мосдачтреста» не прекращали попыток проводить силовые акции. То и дело выставляли кордоны и прекращали доступ в мою общественную приемную граждан и назначенных мной общественных помощников. Я проинформировал об этом начальника московского ГУВД и московского прокурора, потребовав проверить, на каких оснований творится все это безобразие. Оснований, разумеется, не было, но и правоохранительная система столицы уже привыкла солидаризоваться с чиновничьим беззаконием. Интересно было понять, как правоохранители обойдут статус помещения как моей общественной приемной. Притом этот статус возник до пресловутого и абсурдного решения суда о выселении взрослых членов семьи.

Для достижения поставленной цели Мосдачгрест пренебрег требованиями морали и закона. Его руководство фактически блокировало мою работу при реализации депутатских полномочий. Наемники рейдеров проникали на участок и препятствовали проходу сотрудников и посетителей общественной приемной, доходя до рукоприкладства. В приемной отключили электроэнергию, откопали и унесли силовой кабель. Мои обращения в Мосдачтрест не привели к должному эффекту. Зато на неизвестно как добытый мой мобильный телефон начали названивать сотрудники организации, творящей произвол. Меня по-воровски приглашали «на стрелку» и нагло требовали объяснений. Пришлось послать этих людей куда подальше.

Ряд обращений я направил в правоохранительные органы. Увы, здесь я столкнулся с круговой порукой. Но организаторы рейдерского захвата явно чего-то боялись. Впервые ко мне в Думу напросился на прием милицейский генерал, который прибыл в сопровождении скороспелого и юркого полковника, исполнявшего роль адъютанта и предлагавшего мне ознакомиться с документами, которые мне уже ранее представлял Олег Сотников. В результате переговоров я согласился снять один из запросов в московскую прокуратуру, где предлагалось проверить деятельность некоторых сотрудников милиции, участвовавших в штурмах, захватах и рукоприкладстве.

Интересно, что в сентябре 2007 года, когда Мосдачтрест пошел в новое наступление, к его подлой деятельности подключилась газета «Московский комсомолец». Гаденькая заказная статейка от 20.09.2007 пробуждала у читателей низменные чувства: мол, так им и надо, богатеям, пусть их вышвырнут на улицу! Досталось Олегу Сотникову и зато, что в его защиту выступили «националистические сайты». Именно поэтому, по мнению московских комсомольцев, в отношении Сотниковых все позволено — любое беззаконие.

Мои обращения лишь тормозили рейдеров, но их деятельность продолжалась. Дети и пенсионеры, оставшиеся в доме Сотниковых, оказались как будто в заложниках. Помимо электричества им отключили воду и привели в негодность все системы жизнеобеспечения. С середины октября 2007 года Мосдачтрест и его силовые структуры оцепили здание, прорвались вместе с милицией в дом и блокировали входную дверь, которая с тех пор днем и ночью оставалась открытой. В дом не пропускали горячую пищу и воду, захватили и вывезли часть мебели, которую использовали сотрудники моей приемной и которая ни коим образом не принадлежала Мосдачтрасту. Когда Олег Сотников попытался пройти к своим детям с горячим обедом, судки были выбиты у него из рук, а детский обед оказался на земле.