Читать книгу - "Цель номер один. План оккупации России - Михаил Антонов"

Из сказанного вовсе не следует, что русский человек-государственник любит это самое государство. Он нередко страдал от государства, от власти, порой восставал против него. Но при этом государство всегда оставалось для него глобальным понятием, неважно – положительным или отрицательным. И потому когда вопрос вставал о судьбе страны, о том, быть или не быть России, русские люди в массе своей поднимались на защиту государства, подчинялись его приказам и спасали его, не считаясь с ценой, которую им приходилось за это заплатить.

Все попытки «оживить» русскую жизнь без ее «огосударствления» тщетны. На индивидуализм уповать бесполезно – он может породить только то, что мы имеем: все эти телевизионные игры «О, счастливчик!», призывающие выиграть миллион, и другие подобные им ухищрения, способные еще больше развратить и разложить народ, но стать созидательной силой не могущие. Развивать же в русских коллективизм тоже не имеет смысла – даже на субботник в своем дворе жильцов приходится чуть ли не выгонять принудительно. И только признав, что слом всеобъемлющей государственной машины был ошибкой, и приняв программу ее срочного восстановления, можно вытащить наше общество на высокий энергетический уровень, возродить его «пассионарность». Не вертикаль власти, замыкающаяся в чиновничьем кругу, а государственная машина, опирающаяся на народ, нужна сегодня России.

В качестве иллюстрации можно напомнить, что произошло в 1972 году, когда под Москвой загорелись торфяники. Эти пожары стали рубежом в структуре Гражданской обороны СССР: до того у нее не было своих собственных контингентов, только техника и штабы – предполагалось, что людскими ресурсами ее при необходимости обеспечат трудовые коллективы; лишь после тех пожаров ГО стала комплектоваться и личным составом. И вот почему такое изменение случилось.

Когда начались пожары, решили попросить трудовые коллективы выделить работников для их тушения. Те откликнулись на просьбу, выделив для такого большого дела разных граждан – алкоголиков, тунеядцев, хулиганов… Целый день, говорят, командующий Гражданской обороной бегал по окрестностям, закрывая точки продажи спиртного. Потом стали думать, что делать с этой «непобедимой армадой».

От отчаяния решились на крайнюю меру – постановили людей мобилизовать. Их зачислили на довольствие, выдали им форму, напомнили о присяге. И свершилось чудо: казалось бы, никчемные, потерянные для общества люди пошли в огонь! И сделала это не угроза кары (как предположил рассказавший об этом случае офицер Гражданской обороны); просто люди зримо ощутили причастность к чему-то великому, национальному, государственному (а иные, возможно, даже, надев форму, вспомнили фронтовую юность). И произошло преображение.

Вот так же может преобразиться и наш народ, который уже не раз в истории доказывал свою способность подниматься на высоты героизма и подвижничества после, казалось бы, окончательных падений. Но для этого нужна власть, понимающая свой народ и способная поставить перед ним великую цель, которую он воспринял бы как свою. Трудно представить, чтобы наши люди пошли на подвиг ради увеличения барышей Дерипаски или Потанина (или тех из президентской команды, кто хотел бы обратить в свою собственность имущество этих олигархов). Не пойдут они на жертвы и борьбу и ради демократии, «прав человека» или каких-нибудь других ценностей, чуждых русскому миропониманию. Только восстановление чувства причастности каждого нашего соотечественника к делам и судьбам государства, чувства, утерянного задолго до «перестройки» (что и предопределило распад великой страны), способно вывести Россию из того исторического тупика, в который ее загоняли правители последние 60 лет и продолжает с маниакальным стремлением загонять нынешняя власть. Все другие способы, какие бы усилия там ни прилагались и какие бы громадные инвестиции ни изыскивались, лишь ускорят приближение печального конца для нашей страны.

Вот так: казалось бы, какое значение для практики государственного строительства имеют споры теоретиков и идеологов по поводу соотношения коллективизма и индивидуализма в русском человеке? А выходит, значение это решающее, иначе говоря, идеология (если она отвечает духу народа) первична, а государственное строительство вторично. Государство для русских – высшая, священная, сакральная ценность. И пока власть пытается поставить телегу впереди лошади, страна не только не сможет двинуться рысью к вершинам технологии, финансов и политики, но не сдвинется и с места. Понимание властью своего народа становится сегодня условием выживания и народа, и страны, да и самой власти.

ЧТО ОЖИДАЕТ РОССИЮ В «ГОДЫ ВЕЛИКОГО ПЕРЕЛОМА»?

Долгие годы наш народ был готов терпеть всякие тяготы и неудобства, «лишь бы не было войны». Люди старались не думать о возможных угрозах стране извне. Но сейчас и даже те, кто редко задумывается над вопросами мировой политики, начинают осознавать: в воздухе вновь запахло порохом.

Путин много раз говорил о том, что всем нам объявлена война (эти слова он произнес после трагедии Беслана), что в мире немало тех, кто зарится на наши богатства и мечтает отхватить кусочек побольше от нашей территории. Напоминал он и о том, что «товарищ волк» (надо бы добавить – со сворой шакалов и гиен) кушает и никого не слушает. Но все это воспринималось в обществе как некие абстрактные рассуждения (притом, что эта война шла полным ходом задолго до Путина). Однако, когда агрессивные намерения Запада стали уж совсем очевидны, Путин своей речью на международной конференции по безопасности в Мюнхене в феврале 2007 года предупредил любителей военных авантюр, что Россия готова дать им достойный отпор. При этом она не позволит втянуть себя в изнурительную гонку вооружений, ее ответ будет асимметричным, основанным, как он говорил раньше, на нашем интеллектуальном превосходстве.

Из того, что Путин говорил о «товарище волке», из факта, что наиболее острые разногласия по военным вопросам у нас существуют с Америкой, а главное – под воздействием страхов времен «холодной войны» у нас многие привычно считают первым врагом России США. Особенно усилились эти настроения с тех пор, как распался СССР и Америка осталась единственной в мире сверхдержавой. Однако в действительности, – скажем об этом пока лишь одной фразой – дело обстоит иначе. США – наш вероятный противник, но первый, вечный и непримиримый враг России – это Западная Европа. И в основе этой враждебности лежат даже не столько экономические интересы, сколько мировоззренческая, духовная и моральная несовместимость русского и европейского менталитетов. И те интеллектуалы, которые наиболее полно выражают дух народов Европы, и государственные деятели, определяющие политику ведущих европейских держав, живут (причем на протяжение нескольких веков) стремлением к «окончательному решению русского вопроса», которое заключается в уничтожении нашего народа или, по крайней мере, в оттеснении его за Урал.

Для француза, например, каждый русский, как писал маркиз де Кюстин, – это крещеный медведь (подобных суждений полно в его книге о России). Но это как бы просто неприязнь. Немцы – те всегда в отношении России имели колониальные намерения (принимая, видимо, нас за продолжение Прибалтики, где они в свое время так хорошо похозяйничали). А сегодня в Евросоюзе оказались и самый непримиримый враг России – Польша, и жаждущие мести «советским оккупантам» бывшие прибалтийские республики СССР, и недавние собратья по Варшавскому договору.