Читать книгу - ""Мертвая рука". Неизвестная история холодной войны и ее опасное наследие - Дэвид Хоффман"

Одиннадцатого марта 1985 года в четыре часа утра Рейгана разбудили новостью о том, что умер Черненко. Он спросил Нэнси: «Как я могу добиться чего-то от русских, если они так часто умирают?» Первые шестьдесят лет советской истории страной руководили: Ленин, Сталин, Хрущёв и Брежнев. Теперь у СССР был третий руководитель за три года. Вероятно, тогда ещё никто всерьёз не думал, что Горбачёв станет революционером. Но, как бы то ни было, Рейган не заметил первых сигналов. Его подвели твёрдый антикоммунизм и представления о советской системе; мешала и нехватка надёжных разведданных. Для Соединённых Штатов Кремль оставался вещью в себе. Рейган и многие в его окружении даже представить себе не могли руководителя СССР, проводящего радикальные реформы сверху. Шульц, как и Тэтчер, возлагал на Горбачёва надежды, но окружение Рейгана раздирали разногласия, и там не могли прийти к консенсусу о том, можно ли с этим человеком иметь дело.

Один из сторонников жёсткого курса, Роберт Гейгс, который был тогда заместителем директора ЦРУ по разведке, полагал, что Горбачёв — это головорез в хорошо сшитом костюме. Он подозревал, что за этим фасадом кроются неприятности, и не хотел попасть впросак. В феврале 1985 года, за несколько недель до того, как Горбачёв пришёл к власти, Гейтс написал одному из ведущих экспертов ЦРУ по СССР записку. «Мне не слишком нравится то, как мы пишем о Горбачёве, — заметил Гейтс. — Мы упускаем из виду, насколько жёстким и ловким человеком надо быть, чтобы попасть на его нынешнее место. Это вам не какой-нибудь Гэри Харт {Бывший сенатор, демократ, намеревавшийся баллотироваться в президенты, но снявший свою кандидатуру. — Прим. пер.} и уж тем более не Ли Якокка. {Бывший президент «Ford Motor» и председатель правления «Chrysler», один из самых известных и талантливых американских менеджеров. — Прим. пер.}. Мы должны дать политикам более чёткое представление о том, с каким человеком им, может быть, придётся столкнуться». По словам Гейтса, он считал Горбачёва наследником Андропова, бывшего председателя КГБ, и Суслова, ортодоксального руководителя, отвечавшего за идеологию. Поэтому-то, писал Гейтс, Горбачёв «едва ли был воплощением всего самого милого и светлого. Эти двое были в числе самых крепких орешков в последние годы. Они бы не взяли хлюпика под своё крыло».^[357]

Рейган счёл эти соображения весьма убедительными. Предположение Гейтса было основано на том, что многие годы советскую систему рассматривали как монолит — мол, все её руководители одинаковы и система не способна к изменениям. Рейган встретился с Артуром Хартманом, послом США в Москве. «Он подтвердил мои подозрения, что Горбачёв будет не менее жёстким, чем другие их лидеры, — вспоминал Рейган. — Не будь он закоренелым идеологом, Политбюро бы никогда его не выбрало».^[358]

Но Рейган был способен придерживаться разных взглядов одновременно. Он всё ещё мечтал о ликвидации ядерного оружия, несмотря на то, что подозрительно относился к новому руководителю СССР. В одном из первых писем к Горбачёву он назвал ликвидацию ядерных вооружений «нашей общей целью».^[359] Рейган также прислушивался к Шульцу, который призывал его опираться на «тихую» дипломатию в отношениях с новым советским руководителем. Как вспоминал Рейган, это означало «необходимость сближаться с Советами, но делать это тет-а-тет — не на бумаге».^[360]