Читать книгу - "Россия и русские в современном мире - Наталия Нарочницкая"

Однако дудаевский режим со всей очевидностью не только не выражал волю большинства чеченцев, но и вообще не имел вначале характер национального или религиозного явления. Психологический портрет Дудаева, позировавшего не в национальной одежде, а исключительно в парадном генеральском мундире Советской армии, его риторика демонстрировали скорее образ латиноамериканского диктатора, а не выразителя национальных и религиозных чаяний. Переворот генерала Дудаева носил чисто властно-экономический мафиозный, а не религиозный характер, и ничто не угрожало всекавказским сопротивлением при его своевременном подавлении.

Но «миротворчество» после первой военной кампании оказалось тем более губительным – оно обессмыслило жертвы, уже понесенные армией и достигнутые немалые успехи, поставило в критическое положение русский народ и народы Кавказа, а также отдало в руки бандитов лояльную часть чеченского народа, который был попросту оккупирован бандформированиями и разноплеменными идеологами и наемниками, давно готовыми к десанту из международных центров.

Когда террористические акции перекинулись в Дагестан, именно дагестанцы, опровергая миф о всекавказской солидарности с иностранными наемниками и местными бандитами, показали урок подлинного общероссийского гражданского самосознания. Это было предупреждением, что дальнейшее безволие центральных властей приведет к краху российской государственности, если Москва окажется неспособна защитить ни русских, ни народы, связавшие свои судьбы с Россией и осознанно сохраняющие ей верность. Именно попустительство чеченскому уголовному мятежу и его ложная интерпретация позволили ему обрести такие внутренние и международные параметры, которые сделали его инструментом международного давления и терроризма.

После Хасавюртовских соглашений, новые уголовные чеченские авторитеты и их боевики, профессионально подготовленные в афганских и пакистанских лагерях, уже были поставлены вовсе не внутренними силами, а извне, из единой кузницы идеологических кадров и профессиональных террористов. В Центральной Азии, на Кавказе и на Балканах были задействованы новые тайные операции на базе пакистанских военных и разведывательных структур. Ваххабитские миссионеры из Саудовской Аравии были внедрены в мусульманские республики исторического государства Российского.

Й. Бодански, руководитель Рабочей группы Конгресса США по терроризму и нетрадиционным методам войны, утверждал, что нынешняя стадия чеченского конфликта как инструмента международной террористической сети была запланирована на секретном саммите организации Хезболлах Интернэшнл в 1996 году в Могадишо (Сомали). Его участником был Бен-Ладен, который в свое время был поставлен ЦРУ, и высокопоставленные чины пакистанской разведки, сыгравшей ключевую роль в организации банд Шамиля Басаева и Хаттаба. Перед этим в 1994 году Межведомственная разведка (Inter Service Intelligence) Пакистана организовала для Басаева и его доверенных командиров интенсивный курс исламской идеологии и боеподготовки в афганском лагере Амир Муавиа, созданном еще в начале 1980 годов ЦРУ и МВР, после чего Басаева перевели в пакистанский лагерь Марказ-Давар для спецподготовки.

В Пакистане Басаев встречался с тогдашними министром обороны А. Ш. Мирани, министром внутренних дел Н. Бабаром и главой отделения МВР по поддержке исламских движений Дж. Ашрафом. Басаеву было поручено возглавить нападения на федеральные силы в первой чеченской кампании в 1995 году. В Афганистане Басаев установил прочную связь с уроженцем Саудовской Аравии моджахедом-ветераном Аль-Хаттабом. После возвращения Басаева в Грозный в начале 1995 года Хаттаб был приглашен создать базу подготовки боевиков в Чечне. Этот отряд действия на местах получал финансы и оружие не для того, чтобы жить в независимой и изолированной нищей «Ичкерии». Их цель – через кровавые междоусобицы втянуть весь Кавказ в войну против России, отторгнуть его, Ставрополье и Краснодарский край, который неслучайно именуется в их картах как «исламская республика Адыгея», выйти к Черному морю, взять Крым, Балканы.

Широко применяемый дипломатический тезис «солидарность в борьбе с международным терроризмом» не должен вводить в заблуждение – цели международного терроризма против США и против России совершенно различны. От США террористы требуют всего лишь невмешательства в дела иных миров, тогда как от России – территории, те самые, за которые в течение трехсот лет шли войны. США воюют с международным терроризмом за интересы, Россия – за жизнь и территориальную целостность своей страны. Странно, что Европа до сих пор не осознает, что из всех явлений, объединяемых сегодня термином терроризм, именно в Чечне и в Косово действует самый опасный терроризм – терроризм как инструмент геополитических планов и перекройки границ.

Запад, который твердит лишь о правах человека и о политическом решении чеченской проблемы, не может не видеть, что в Чечне действует хорошо отрежиссированный сценарий, разработанный далеко от российских границ, и что России угрожает отторжение огромной территории, и это дает ей право защищать свою территориальную целостность, подавляя уголовников и террористов.

Вряд ли на Западе не понимают, что во время дудаевского правления в Чечне были нарушены все без исключения положения известных Международных пактов по правам человека ООН (International Covenants on Human Rights). Совет

Европы знает, что не Российская армия, а боевики являются варварами, освободившими себя не только от этики войны, но и от всякой человеческой этики вообще. И хотя эти варвары режут на пороге III тысячелетия от Рождества Христова головы христиан, «Священная Римская империя» молчит.

В соответствии с основополагающим принципом международного права – уважением территориальной целостности государств, – полагается применять общий стандарт для внутренних конфликтов как в Испании, в Ольстере, так и в Чечне. Но «правозащитники» направляют пафос на обличение Российской армии, хотя равнодушны к бандитскому геноциду собственного чеченского народа, к русским девочкам, изнасилованным в станице Асиновская, тысячам русских рабов в подвалах чеченских «борцов» за свободу, к изгнанию еще из дудаевской Чечни ограбленными и униженными 300 тыс. русских и более 400 тыс. мирных чеченцев. Полностью игнорированы факты, когда «мирное население» – «семьи», вооруженные приборами ночного видения и системами залпового огня, откровенно признавались перед телекамерой, что «готовили это оружие целых три года». Вооруженные люди, соучаствующие в военных действиях, по международному праву считаются «комбатантами» – «сражающимися» и не относятся к мирному населению. Ясно, что тезис о якобы «массовом нарушении прав человека» во время военных действий муссируется исключительно для обоснования «права на самоопределение».

И хотя Россия своим сопротивлением переделу мира и радикальным параисламистским стратегиям защищает собой Европу, хотя решительность российского руководства в отношении терактов и в Москве, и на территории Чечни безусловно обессмыслила многие потенциальные теракты против западных стран, «Европа в отношении России», как и во времена Пушкина, – «столь же невежественна, как неблагодарна».

Православие. ру, 2002