Читать книгу - "Джугафилия и советский статистический эпос - Дмитрий Орешкин"

«Разговоры о том, что “не хватает денежной массы” — глупости. Для экономики ее всегда хватает»^[60].

Сказал как отрезал. Ибо был глубокий эконом, то есть умел судить о том, как государство богатеет, и чем живет, и почему не нужно золота ему, когда простой продукт имеет.

Как обильно все-таки наше Отечество на самобытные таланты! Беда в том, что в былые времена они читали Адама Смита, а начиная с 1917 г. — только недоучившихся революционных вождей.

Вопрос о необходимом и достаточном объеме эмиссии — один из самых тонких. Никто не гарантирован от ошибки. И — теоретически — вовсе не факт, что именно государство лучше всех умеет решать задачу выпуска новых денег. Сегодня все чаще говорят об альтернативных центрах эмиссии и специализированных «частных» (эмитированных не государством) деньгах. Теория Кейнса далеко не истина в последней инстанции. Поэтому в правовых государствах, достигших выдающихся экономических успехов, вопросами эмиссии занимаются органы, тщательно изолированные от исполнительной и законодательной власти. Чтобы у главного начальника не возникло соблазна напечатать побольше бумажек и таким образом «бесплатно» купить симпатии избирателей (которые поначалу будут рады, не слишком задумываясь о последствиях). Либо — если выборов нет или они под идеократическим контролем — «бесплатно» наштамповать себе побольше оружия и приобрести поддержку силового блока в расчете на последующую экспансию.

При вождизме-вертикализме все замыкается на вождя. Печатать дензнаки или нет, в конечном счете определяет условный Лукашенко, Бердымухамедов, Мадуро, Эрдоган или Ким Чен Ын. Теоретически не исключено, что кто-то из них займет здравую финансовую позицию. Но пока такое случалось редко — разве что Пиночет, Ли Куан Ю и до некоторой степени Дэн Сяопин. Обычно, если вертикаль не встречает системного сопротивления независимых институтов, дело кончается бурным романом с печатным станком и падением качества национальной валюты. При безудержном росте ее количества.

Подобные истории развиваются весьма стандартно. Популисты, захватывая власть, апеллируют к социальным низам. Получив контроль, стремятся сделать его абсолютным. Упрощают социальную, медийную, политическую и хозяйственную среду до уровня, где всем можно командовать из одного кресла. Если речь об экономике, то сначала идет грабеж богатеев. Когда богатеи кончились (это происходит на удивление быстро), вертикаль вынуждена переключаться на трудящихся. Главным образом в виде систематической недоплаты за труд. Расширенный «инфляционный налог» — одна из форм такой недоплаты. Вместо настоящих денег работник получает фантики, годные к применению лишь в замкнутой торговой системе Хозяина. Что Хозяин дал, то и съешь. Что на прилавок выбросил, то и купишь. Еще и в очереди постоишь, и спасибо скажешь.

Неограниченная эмиссия деревянных дензнаков (как и эмиссия популистских призывов и обещаний) дает вождю массу краткосрочных преимуществ:

• обнуляет финансовые ресурсы в руках классового врага, на что справедливо указывал еще Ленин;

• закрепляет позицию вертикали как монопольного собственника ресурсов, заказчика работ, работодателя и покупателя; никто другой не в силах предъявить платежеспособного спроса — деньги у него на руках сгорают быстрее, чем на руках хозяина печатного станка;

• сажает население на поводок: эмигрировать с деревянными деньгами — значит бежать нищим и голым. Лишенные накоплений люди вынуждены идти к вертикали с протянутой рукой — от нее жалованье, жилье и продуктовые талоны. Других источников жизнеобеспечения нет;

• легко конвертирует политическое владычество в экономическое: кто классово ближе, тот первый на раздаче; ему и свеженапечатанные пряники — покуда еще не остыли;

• обеспечивает дешевизну рабочей силы;

• помогает держать народ в голоде и остервенении, что полезно для победоносной экспансии и дальнейших революционных свершений.