Читать книгу - "Тьма на рассвете. Возникновение криминального государства в России - Дэвид Саттер"

Будучи лидером независимого профсоюза, Дорофеев имел право проверять финансовые документы завода и вскоре сделал несколько открытий. Одно из них состояло в том, что хотя завод не выплачивал зарплату рабочим, Пирожков с декабря 1995 по июнь 1996 года получил 45,5 млн рублей. Дорофеев также обнаружил, что завод заплатил 391 % по кредитам на 3,5 млрд рублей, полученным от Кредпромбанка, хотя самые высокие процентные ставки по подобным кредитам за указанный период составляли от 200 до 240 %. В то же время завод платил налоги не непосредственно правительству, а через Кредпромбанк таким образом, что в банке оседали проценты с этих сумм. В течение по крайней мере полутора лет платежи шли с опозданием на две недели. Дорофеев отнес эту информацию прокурору, и милиция арестовала руководство отделения Кредпромбанка в Ленинском районе.

К июню отставание в выплате зарплат достигло восьми месяцев, и рабочие могли существовать лишь за счет картошки и овощей, выращенных на дачных участках. Каждый понедельник они приходили на завод уставшими после тяжелой работы в выходные.

Дорофеев начал бороться с апатией среди рабочих. Используя собранную им информацию, он ежедневно выступал на митингах в различных цехах завода, рассказывая о том, как начальство грабило заводские ресурсы, пока рабочие напрасно ожидали зарплаты. Вновь вспыхнуло негодование рабочих, и 26 июня они снова объявили забастовку.

После начала забастовки Пирожков пообещал Дорофееву, что рабочим заплатят, если они приступят к работе. «Наши рабочие теряют сознание от голода, — ответил Дорофеев. — Если рабочий упадет в обморок во время работы на станке, от него ничего не останется. Это равносильно прохождению сквозь мясорубку. Вы этого добиваетесь? Наш принцип простой — сначала зарплата, потом работа». Забастовка продолжалась весь август. Но Дорофееву вскоре стало ясно, что его успехи по объединению рабочих угрожают его собственной безопасности. Ему стали звонить среди ночи. Иногда он слышал лишь тяжелое дыхание, а иногда его спрашивали: «Вы заказывали женщину?»

26 августа сотни рабочих строем прошли к главному зданию правительства области и потребовали, чтобы завод был объявлен банкротом; такое заявление могло привести к назначению нового руководства. Вскоре после демонстрации пятеро мужчин подошли к дому, где жил Дорофеев, и начали задавать его соседям вопросы о нем. Наконец они поднялись в квартиру Дорофеева, дома была его жена Нина. Они сказали ей, что они «друзья с Кавказа» — это выражение обычно означает принадлежность к преступной организации — и им нужен Дорофеев для «делового разговора». Их визит поверг Нину в состояние паники. Дорофеев обратился за помощью к главе областного управления ФСБ, и на какое-то время визиты прекратились. Но вскоре после этого сын Дорофеева был ранен во время спора, затем арестован на больничной койке, обвинен в попытке убийства на том основании, что у него был найден сувенирный нож, и позже приговорен к пяти годам тюрьмы.

Тем временем завод усиливал финансовое давление на рабочих. В сентябре рабочие вернулись на работу и получили зарплату за сентябрь и октябрь. Однако в ноябре все платежи были прекращены, и к весне 1997 года задолженности по зарплате достигли девяти месяцев. Дорофеев вновь пытался сплотить рабочих для коллективных действий, но их воля была сломлена. Руководство начало открыто увольнять рабочих или сокращать их жалованье (которое все равно не платили). Наконец сам Дорофеев устал от постоянной борьбы за права тысяч рабочих, которые ничего не хотели, кроме того, чтобы им заплатили их зарплату.

Однажды вечером незадолго до Первого мая 1997 года Дорофеев сидел дома и смотрел телевизор и вдруг услышал в соседней комнате звук бьющихся бутылок. Он вскочил и обнаружил свою жену лежащей поперек кровати в неестественной позе. «Скорая помощь», отвезла ее в больницу, где врачи промыли ей желудок и спасли жизнь. Она приняла чрезмерную дозу снотворного. Владимир нашел предсмертную записку, которая была полна бессильной злобы всех рабочих завода теплооборудования: «Будь проклят Пирожков!»

Череповец — 23 декабря 1997 года

— Если вы считаете себя скотами, то можете работать, — заявила Людмила Иванова, лидер независимого профсоюза сталелитейного завода «Северсталь», обращаясь к группе машинистов подъемного крана и рабочих металлорежущих станков в конвертерном цеху. — Но если здесь нет скота, тогда нам придется устроить забастовку. Мужчины тесно обступили Людмилу.

— Она права, — сказал один из рабочих. — Нужно заставить их уважать нас. Это настоящее безобразие. Зарплата нищенская, но и ее не платят.

Внезапно цех заполнился охранниками в черных беретах с автоматами в руках. Их сопровождал начальник цеха.

— Мы увольняем всех вас, — сказал он. — Если вам тут не нравится, убирайтесь.

Однако рабочие стояли на своем.

Они спрятали ключи от гигантских подъемных кранов, которые использовались для транспортировки листов стали в цеху, и вся работа была прекращена. Начальник приказал какой-то женщине найти Людмилу, но пять рабочих схватили газовый резак и направили его на охранников.

— Нет! — закричала Людмила. — Не нужно крови!

Людмила и Анатолий Космач, еще один лидер независимого профсоюза согласились следовать за охранниками.

— Держитесь, ребята! — кричала Людмила, когда ее уводили. Она была убеждена, что теперь рабочие примкнут к забастовке.

На заводе «Северсталь» работает 50 000 рабочих, и это один из двух крупнейших заводов в России. В 1992 году, незадолго до приватизации завода, его генеральный директор Юрий Липухин назначил финансовым директором Алексея Мордашова, сына своего близкого друга. После того, как завод был приватизирован, Мордашов организовал дочернюю компанию под названием «Северсталь-Инвест», 24 % которой принадлежало заводу, а 76 % ему лично. Начальный капитал «Северсталь-Инвест» равнялся 100 000 рублей (50 долл. в 1993 году). Дочерняя компания вскоре начала играть главную роль в жизни завода. Хотя у завода был официальный отдел сбыта, тем, кто хотел купить сталь у «Северстали», говорили, что все покупки делаются через «Северсталь-Инвест», которая брала себе 20 % доходов. В результате фирма, на которой работало пять человек, вскоре стала богатой организацией и одним из двух крупнейших налогоплательщиков Вологодской области.

Приватизация сталелитейного завода также привела к созданию независимого профсоюза, число членов которого за шесть месяцев выросло до двух тысяч человек. Численность независимого профсоюза была небольшой по сравнению с 38-тысячным официальным профсоюзом, который занимался распределением льготных путевок в дома отдыха и квартир, но так как его члены работали на главных участках завода, новый профсоюз приобрел потенциально важное значение.

В 1993 и 1994 годах мировые запросы на нефть были высоки, и рабочие «Северстали» жили хорошо; в отличие от рабочих других российских заводов, им платили высокую заработную плату вовремя. Однако в 1995 году там начались задержки с выплатами заработной платы. Поскольку сталелитейный завод был высокорентабельным предприятием,