Читать книгу - "Путин, Россия и Запад. О чем молчит Би-Би-Си? - Георгий Ермолов"

С этой, с позволения сказать, «реформой» вообще все несколько необычно. Если при рассмотрении реформирования предыдущих отраслей мы констатировали, что руководство и основной состав экспертных групп составляли в основном непрофессионалы, то здесь мы видим совершенно другую картину. Помимо того, что экспертных групп в общепринятом понимании не было совсем, но и сам процесс шел исключительно внутри системы, без привлечения независимых научных умов. Речь, естественно, не идет о задействовании экспертов из правозащитных организаций, о чем воет «прогрессивная общественность». Речь идет об отсутствии научной методологии, что в сложившейся ситуации было жизненно необходимо, и, как следствие, об отсутствии научной концепции реформы. Ответа на вопрос, а для чего, собственно, вся эта каша заваривалась, нет ни у власти, ни у самого руководства МВД. Новый закон «О полиции» — яркое тому подтверждение, так как он представляет собой закон прежний, но разбавленный туманными и несущественными дополнениями и перепевами старых мотивов.

* * *

Часто при обсуждении остается без внимания вопрос о переименовании, а это вопрос первостепенной важности, если не ключевой. В декларациях власти основным тезисом проходила необходимость повышения авторитета правоохранителя в глазах общества. Трудно было придумать что-то, что в большей степени вызовет отторжение большей части общества, чем новое название, и власть не понимать этого просто не могла. «Полиция», «полицейский» — все это на подсознательном уровне не может не вызывать у русского человека реакции отторжения и генетической неприязни, не говоря уже о само собой напрашивающемся производном «полицай». А уж рекомендованное (или предписанное?) обращение «господин» воспринимается не иначе как издевка, хотя и не всегда понятно, в чей адрес. Чрезвычайно емка и точна цитата, продублированная Хинштейном: «Господа все в Париже».

Причислять все это к ошибкам, недочетам, недопониманию — значит впадать в калейдоскопический идиотизм. Глобальный управляющий класс всем этим грешить не может — не тот уровень. Все, что ни делается, просчитывается многократно и с ювелирной точностью. Очевидно, что система МВД реформированию не подлежит в принципе. Вспомним слова Т. Голиковой: «Проблема всего общества».

Каждое ведомство — это срез общества, а власть — зеркало общества, и любое общество способно выделить из своей среды лишь подобное. Задача власти сводится к установлению определенных жестких рамок допустимого и недопустимого, и не более того, а если власть этого не делает, значит, это не отвечает ее интересам.

Можно было бы предположить, что «реформа» — один из очередных ходов «ленивого преферанса», но представляется, что существуют и другие, более весомые побудительные причины. Может быть, что-то в виде отмывания или перекачки средств, отпущенных на это крайне дорогостоящее и абсолютно непродуктивное действо. Так или иначе, цели данного мероприятия известны лишь авторам.

Не оставляют никаких иллюзий послереформенные хроники страны. По центральному телевидению прошел сюжет о молодежи Забайкалья. Маленький бурятский городок с заброшенным комбинатом по переработке вольфрама. Ближайшая цивилизация — Улан-Удэ — в четырехстах пятидесяти километрах. Единственная возможность приложения сил — палаточная торговля и извоз. Город находится под властью подростковых банд, рэкетирующих жалкие ростки убогого бизнеса. Сюжет назывался «Лагерная смена», так как большая часть коренного взрослого населения — судимые и сидевшие. Поводом для репортажа послужило зверское убийство группы предпринимателей, совершенное бандой молодежи в возрасте от 16 до 20 лет. На следственном эксперименте главарь с восторженной улыбкой в деталях смаковал содеянное, и было видно, что он испытывает неподдельную гордость.

Молодежные группировки до мелочей копируют опыт старших и говорят, что у них в городе только еще начинается то, что было в лихих девяностых в Москве. Власть в городе принадлежит им безраздельно, и то, что групповое убийство дошло до суда, — результат утечки информации в центральные СМИ. Правоохранительных органов в городе как будто нет совсем, по крайней мере, они себя никак не обозначают. Создаются какие-то карикатурные казачьи дружины, мало чем отличающиеся от самих банд, — и из тех же бывших уголовников. Подросток лет 15-16 говорит на камеру, что они плевать хотели на законы, законы для толпы, а они сами живут и будут жить по понятиям и других заставят. Сомневаться не приходится — заставят. А если учесть, что этот городок — практически срез всей провинциальной России, о которой мы, живущие в столицах, мало что знаем, то можно легко смоделировать бразильский вариант общества, но в российском масштабе, где полиция даже и не рискует совать нос в окрестные трущобы, значительно превосходящие по площадям и населению районы благополучные.

Приведенный выше сюжет — логический результат всего лишь начальной фазы программы, активно реализуемой группировкой под водительством Ясина — Кузьминова — May, а также наглядное свидетельство результативности правоохранительной реформы.

Подобный ход рассуждений вполне обоснованно может вызвать массу упреков в кликушестве и злопыхательстве, но речь идет всего лишь о тенденциях, комплексе тенденций и общем векторе их устремления. На примере всех вышеприведенных телодвижений власти мы, даже не будучи хоть сколько-нибудь обременены предвзятостью восприятия, можем сделать только один вывод: один вектор — случайность, два вектора — совпадение, три вектора, направленных к одной цели, — закономерность.

* * *

Итак, рассмотрев в совокупности «три источника, три составные части» фундамента нынешней национальной безопасности — образование, здравоохранение, правоохранительные органы, мы неизбежно приходим к выводу, что ни одна из позиций не может соответствовать канонам независимого национального государства, а скорее соответствует политике оккупационного режима.