Читать книгу - "Турецкий капкан: 100 лет спустя - Алексей Олейников"

В Англии в это время усиливалось убеждение, что Дарданелльская операция после 18 марта обречена без содействия болгар на неудачу.

3 апреля британский военный агент объяснял трем дипломатическим представителям Антанты в Афинах, что из всех планов высадки десанта высадка в находившемся в руках болгар г. Дедеагач наиболее перспективна и позволит избежать десанта на укрепленном турками Галлиполийском полуострове.

Болгарский нейтралитет было решено сохранять, о чем Э. Грей сообщал Д. Бьюкенену 9 апреля.

Таким образом, вопрос о занятии двух болгарских портов — Бургаса и Дедеагача — связывался с доброй волей болгарского правительства. И это несмотря на то, что Николай II в резолюции на телеграмме от 14 апреля констатировал, что Бургас нужен как последний этап на пути к Босфору.

В целом русская политика по отношению как к грекам, так и к болгарам в марте-апреле 1915 г. стремилась, максимально использовав потенциал балканских стран, спасти Константинополь и Проливы от захвата их ближайшими балканскими соседями — орудиями в руках Англии, которой требовалось создать объективные условия, ведущие к интернационализации района Проливов.

Дальнейшая борьба за балканских союзников находилась под влиянием двух крупных стратегических событий: неудачи англо-французской попытки овладеть Галлиполийским полуостровом в апреле-мае 1915 г. и успешных действий германо-австрийских войск в Галиции и Прибалтике.

Горлицкий прорыв отбросил русские войска до р. Сан, приведя в дальнейшем к оставлению ими северной Венгрии (к 6–9 мая), а 11 мая началось русское отступление из Галиции. 3 июня пал Перемышль, а 9 июня — Львов. 27 апреля началось германское наступление в Курляндии.

После неудачи апрельской десантной операции в Галлиполи 14 мая в Лондоне наступил острый правительственный кризис, приведший через неделю к коренной реорганизации кабинета Г. Асквита, причем У. Черчилль, на которого возлагалась главная ответственность за Дарданелльскую операцию, лишился должности первого лорда Адмиралтейства.

Все это произвело в рядах колеблющихся нейтральных держав большое впечатление, что было на руку тем общественно-политическим кругам в Греции и Болгарии, которые склонялись на сторону германского блока.

Момент во всех смыслах был упущен, но прекратить Дарданелльскую операцию в Англии сочли невозможным: это подорвало бы престиж союзников как на Ближнем Востоке, так и среди мусульманского мира. Учитывая, что вопрос об усилении десантного корпуса иными воинскими контингентами приобретал первостепенное значение, вновь возрастала важность участия в этом деле Болгарии, так как на Россию в сложившихся условиях не приходилось рассчитывать, а участие греческих войск могло повлечь за собой опасность перехода Болгарии на сторону противника.

В то же время было крайне нежелательным оттолкнуть и Грецию, несмотря на подозрения в германофильстве короля Константина и на сведения о стараниях греческого Генерального штаба убедить сербов в необходимости подготовиться к совместному наступлению на Болгарию, как только последняя приступит к мобилизации. Учитывая, что это грозило нежелательными последствиями, С. Д. Сазонов охотно согласился на предложение Э. Грея довести до сведения греческого кабинета отрицательное отношение двух держав ко всякому выступлению греческого правительства, способному вызвать трения с Болгарией.

Ответ греков 5 мая был, как обычно, уклончив: в нем указывалось, что Греции раньше, чем принять решение, необходимо удостовериться, что неприкосновенность ее территории будет уважаться как во время войны, так и в будущем мирном договоре, а размер территориальных приобретений в Малой Азии после окончания войны будет приблизительно соответствовать тому, на что рассчитывал в свое время Э. Венизелос.

Король Константин поручил 10 мая принцу Георгию добиться встречи с президентом Франции Р. Пуанкаре и получить от него необходимые для Греции точные заверения и гарантии. Не добившись вразумительного ответа, 13 мая Греция объявила державам Антанты, что вынуждена отказаться от вступления в войну, но сохранит дружественный нейтралитет.

После высадки союзников в Галлиполи 27 апреля начались переговоры Болгарии с Антантой — по инициативе Болгарии в лице ее посланника в Лондоне. 4 мая состоялся разговор между британским военным атташе в Софии и военным министром Болгарии. Последний настаивал, что для того, чтобы после тяжелых жертв и разочарований, причиненных Болгарии последними войнами, вызвать в ее народе энтузиазм, необходимо предоставить нации перспективный объект борьбы. Если грядет новая война во Фракии, нация должна получить окончательный вердикт по македонским территориям. Отсюда вытекало требование гарантии союзными державами линии Энос — Мидия во Фракии, линии 1912 г. в Македонии и части Добруджи.

Союзные державы вновь столкнулись с неизменными требованиями болгарского правительства и общественного мнения, неустранимость которых С. Д. Сазонов признал еще в начале августа 1914 г.

Э. Грей на запрос болгарского посланника в Лондоне относительно судьбы спорной зоны в Македонии ответил уклончиво (что он подлежит совместному обсуждению союзных держав, как и вопрос о ненападении на Болгарию со стороны Греции и Румынии). Более того, англичане мотивировали невозможность дать такие гарантии тем, что… русские войска отступают в Галиции.

19 мая Э. Грей передал С. Д. Сазонову полученную из Софии телеграмму, настаивающую на желательности направить Болгарии окончательный вариант предложения о сотрудничестве следующего содержания: «В обмен на сотрудничество Болгарии против Турции союзные державы соглашаются на немедленную оккупацию и владение Болгарией Фракией до линии Энос — Мидия. Союзные державы гарантируют Болгарии по окончании войны часть Македонии между нынешними границами Греции и Болгарии и линией Эгри — Паланка — Сопот — Охрида, включая город Эгри-Паланка». В тот же день С. Д. Сазонов принял эту программу действий.

Но переговоры союзников с Болгарией стали известны в Сербии и Греции.

Руководство Сербии 28 мая известило посланников Антанты об отрицательном отношении к их предложениям касательно уступок македонских территорий Сербии ради привлечения Болгарии к войне против Тройственного союза.

Греческое правительство пошло еще дальше, выразив державам Антанты торжественный протест — об ограблении, изувечении страны и оскорблении прав греков.

В таких условиях неудивительно, что выступление представителей Антанты в Софии 29 мая было безрезультатным.

После встречи английских и французских министров, состоявшейся в первых числах июля в Кале, союзники пришли к выводу, что больше шансов заставить вступить в войну Румынию, чем Болгарию. Скептицизм по отношению к Болгарии летом 1915 г. заметно усилился — прежде всего из-за демарша Сербии и Греции.

Затягивание военных действий у Дарданелл и маловероятный позитивный исход переговоров с Болгарией придали большую цену выступлению Греции (тем более в условиях возвращения Э. Венизелоса во власть).

Но вскоре по неизвестным причинам вновь произошел поворот в сторону Болгарии. Была осуществлена попытка воздействия на Болгарию путем предложения ей за немедленное объявление войны Турции следующих территорий: