Читать книгу - "Не ради прибыли. Зачем демократии нужны гуманитарные науки - Марта Нуссбаум"

Вероятно, наиболее известным экспериментом этого типа стал Стэнфордский тюремный эксперимент Филипа Зимбардо, в ходе которого ученый установил, что испытуемые, случайным образом выбранные на роли заключенных и охранников, практически сразу начали вести себя по-разному. Заключенные проявляли пассивность и подавленность; охранники использовали свою власть, чтобы унижать и угнетать их. Эксперимент Зимбардо во многом был плохо продуман: например, он дал охранникам подробные инструкции, указав им, что их роль состоит в формировании у заключенных чувства отчаяния и безнадежности, поэтому результаты эксперимента не могут быть признаны убедительными[35]. Тем не менее эти результаты как минимум весьма показательны; а в сочетании с обширными данными других экспериментов они подтверждают предположение о том, что люди, изначально не имеющие каких-либо патологий, в особых, сконструированных, ситуациях оказываются способны на неправомерные поступки в отношении других людей.

Таким образом, следует учитывать два фактора: человека и ситуацию. Значение имеет не только ситуация: исследование выявляет еще и индивидуальные различия, а в экспериментах, помимо прочего, со всей очевидностью прослеживается влияние широко распространенных среди людей психологических тенденций. В конечном счете нам нужно делать то же, что делал Ганди, и более подробно исследовать психологию отдельного человека, задаваясь вопросом о том, как мы можем способствовать победе сострадания и эмпатии над страхом и ненавистью. Но все же ситуация тоже имеет значение, и в определенных, сконструированных условиях несовершенные люди будут реагировать на предложенные им обстоятельства куда хуже, чем в обычной жизни.

Какие структуры оказываются опасными? Исследования показывают, что существует несколько вариантов[36]. Во-первых, люди демонстрируют дурное поведение в случае, если они не несут за него личной ответственности. Также люди ведут себя гораздо менее достойно, когда действуют анонимно, как часть безликой массы. И совсем другое дело, если за ними наблюдают или если они несут личную ответственность за содеянное. (Любой, кто когда-либо ехал с превышением скорости и затем тормозил, заметив в зеркале заднего вида полицейскую машину, знает, о чем идет речь и насколько это распространено.)

Во-вторых, люди ведут себя ненадлежащим образом, если никто против этого не возражает. Испытуемые у Аша склонялись к неправильному ответу, когда все остальные участники эксперимента, которые на самом деле работали на исследователя, но считалось, что все находятся в равных условиях, дружно высказывали ошибочное мнение. Но если хотя бы один из таких псевдоиспытуемых высказывал иное мнение, остальные чувствовали, что могут опираться на собственные ощущения и представления.

В-третьих, люди ведут себя неправомерно, когда человеческие существа, над которыми они имеют власть, оказываются безликими, теряют индивидуальность. Во множестве ситуаций человек ведет себя гораздо хуже, когда «другой» изображается как животное или как существо без имени, обозначенное всего лишь номером. Это исследование дополняет клинические наблюдения Киндлона и Томпсона. Молодые люди, испытывавшие болезненную тягу к контролю, привыкали считать, что женщина – это просто предмет, которым можно управлять. Такая способность к «овеществлению» женщин, во многом поддерживаемая современными средствами массовой информации и Интернетом, подпитывала их мечты о доминировании.

Очевидно, подобные параметры поведения, определяемые реакцией на ситуацию, в которой человек находится, так или иначе могут войти в программу базового образования: образовательный процесс может развивать чувство личной ответственности, умение видеть в другом человеке отдельную личность, желание высказать критическое мнение. Вероятно, мы не можем воспитать людей, которые могли бы дать отпор любым попыткам манипулирования, однако можем создать общественную культуру, которая сама по себе станет мощной окружающей «средой», где не будет возможностей для стигматизации других людей и доминирования над ними. Например, окружающая культура может либо приучить детей к мысли о том, что группы недавних иммигрантов или иностранцев – это безликая масса, угрожающая их собственной гегемонии, либо она научит детей видеть в каждом члене такой группы равную им личность, обладающую равными с ними правами и обязанностями.

Школы – не единственный источник, влияющий на развитие ума и души ребенка. Значительная часть работы по преодолению нарциссизма и воспитанию сочувствия должна идти в семье; кроме того, важную роль играют взаимоотношения в окружающей молодежной культуре. При этом школа может как упрочить, так и разрушить полученные в семье навыки, и хорошие, и дурные. Она также может повлиять на молодежную культуру. Знания, прививаемые школой на уроках и в ходе воспитательной работы, способны сыграть важнейшую роль в развитии ребенка.

Какие же навыки предполагает проведенный нами анализ, если мы задаемся вопросом о том, что могут и должны делать школы для воспитания граждан здорового демократического государства? Полагаю, план действий должен быть следующим:

– развитие у учеников способности смотреть на мир с точки зрения других людей, в особенности тех, кого общество изображает как представителей меньшинств, как «просто объекты»;

– обучение такому отношению к человеческой слабости и беспомощности, которое предполагает, что слабость не постыдна, а необходимость в помощи других людей не является чем-то недостойным; обучение детей тому, что не следует стыдиться нужды или несовершенства, но следует рассматривать их как основания для сотрудничества и взаимовыручки;

– развитие способности действительно сочувствовать другим людям (как близким, так и незнакомым);

– разрушение склонности презирать представителей различных меньшинств, относиться к ним как «более низким по рангу» и «грязным»;

– изложение реальных и правдивых фактов касательно других групп (расовые, религиозные и сексуальные меньшинства; люди с ограниченными возможностями), разрушение стереотипов и отвращения, которое часто бывает с ними связано;

– приучение к ответственности через обращение с каждым ребенком как с ответственной личностью;

– энергичное развитие критического мышления, а также умений и смелости, необходимых для того, чтобы высказать критическое мнение.

План огромен, и его воплощение требует постоянного учета местной социальной обстановки, глубокого знания местных общественных проблем и местных ресурсов. К тому же, его следует претворять в жизнь не только через содержание самого образования, но и через воспитание, и именно об этом пойдет речь далее.