Читать книгу - "Борьба вопросов. Идеология и психоистория. Русское и мировое измерения - Андрей Ильич Фурсов"

Ясно, сфера образования – это театр военных действий психоисторической и организационной (сетевой) войны за молодежь. Когда-то Антонио Грамши грозил буржуазии: «Мы заберем ваших детей». Итальянский коммунист обещал буржуазии, что левые победят в Европе вообще и в Италии в частности путем информационно-идеологического завоевания на свою сторону буржуазной молодежи, ее психоисторической перекодировки в классовом плане. И до конца 1950-х годов это обещание во многом сбывалось. Однако с 1960-х годов начал развиваться противоположный процесс, особенно усилившийся в связи с использованием полит– и психотехнологами буржуазии законов и логики развития массовой культуры, и особенно с созданием ими молодежной субкультуры («рок, секс, наркотики») как мощнейшего средства манипуляции молодежью.

Одновременно именно с конца 1960-х годов западные верхушки начали сознательно проводить курс на примитивизацию, обеднение и ослабление образования и его основных форм организации. Это коснулось начальной, средней и высшей школы для основной массы населения, примерно 95 %, но не детей верхних 5 %, а возможно и менее. В учебных заведениях для них не произошло содержательного упрощения; там запрещены тесты; там вырабатывается глобальное ведение и т. п. Обратная сторона этого процесса – разрушение массового образования. Это общемировой процесс, который в последние 10-15-20 лет коснулся и России и представляет собой не что иное, как психоисторическую войну в сфере образования.

Нынешний этап этого процесса характеризуется, помимо прочего, следующим:

– деформацией содержательных аспектов образования (ЕГЭ, «болонская система»);

– ослаблением патриотизма под видом развития так называемой толерантности;

– попытками искажения исторической памяти и идентичности под видом утверждения якобы «универсальных ценностей» западной цивилизации, а точнее – ее верхушки, мировой капиталистической корпоратократии.

Что можно и нужно противопоставить этой энтропии, этим разрушительным тенденциям? Прежде всего патриотизм, гражданственную любовь к Родине. Неверно противопоставлять патриотизм и гражданственность – одно невозможно без другого. Далее – профессионализм, мастерство в своей специальности. Однако это ни в коем случае не должна быть узкая специализация по принципу «знать все больше и больше о все меньшем и меньшем». Говорят: «врач – если он только врач – плохой врач». То же можно сказать о любой специальности, будь то физик или историк, химик или экономист, биолог или юрист и т. д. Поэтому третье, последнее по счету, но не по значению, – это высокая интеллектуальная планка, мощный интеллектуальный потенциал. Его составляющими являются: умение думать, т. е. ставить проблемы и решать их; интеллектуальная комбинаторика – умение привлекать для решения профессиональных задач методы, технологии и знания из различных, порой весьма далеких друг от друга областей знания; с этим тесно связано умение видеть целое за ворохом деталей и разрозненных фактов и складывать его из кусочков, которые, на первый взгляд, не имеют друг к другу никакого отношения; обладание рациональным знанием, не забитым религией и оккультизмом, но признающим роль иррационального и мистического как еще рационально непознанных форм реальности; широкий кругозор и глубокая эрудиция и, как следствие этого, обладание мощнейшим психоисторическим оружием – реальной картиной мира.

Разумеется, все это легче декларировать, чем реализовать на практике и сделать своим в процессе образования. Но, как уже было сказано выше, в нынешних условиях получение высококачественного образования – вопрос не только профессионального успеха, но и непревращения в объект психоисторического воздействия. Сознательный выбор получить качественное образование, приложив максимум собственных усилий, нередко вопреки неблагоприятным социальным обстоятельствам – это выбор определенной общественной позиции. Поэтому сегодня как никогда актуальна древняя максима: «Quidquid discis, tibi discis» – «Чему бы ты ни учился, ты учишься для себя». Ну и, разумеется, для своих детей.

«Реформа» образования в России сквозь социальную и геополитическую призму[217]

Сфера образования в последние годы стала полем самого настоящего сражения между сторонниками его реформирования и их противниками. Противники – профессионалы, родители, общественность; сторонники – главным образом чиновники и обслуживающие их интересы «исследовательские структуры» – продавливают «реформу» несмотря на широкие протесты. Пишу слово «реформа» в кавычках, поскольку реформа – это нечто созидательное. То, что делают с образованием в РФ – это разрушение, сознательное или по глупости, некомпетентности и непрофессионализму, но разрушение. Отсюда – кавычки.

Одной из линий противостояния «реформе» образования была и есть критика закона об образовании, других нормативных актов, выявление их слабых мест, нестыковок и т. д. Здесь уже сделано немало и с большой пользой. В то же время возможен и другой подход: рассмотрение комплекса «реформаторских» схем и документов – ЕГЭ, Федеральный государственный образовательный стандарт (далее – ФГОС), Болонская система (далее – БС) в целом как некоего общественного явления в более широком социальном и геополитическом (геокультурном) контексте, а также в плане информационно-культурной (психоисторической) безопасности страны, которая в современном мире является важнейшей составляющей национальной безопасности. Значение социального контекста понятно: любые реформы, тем более в образовании, всегда связаны с интересами тех или иных групп, учреждений, имеют социальные цели. «Геополитический контекст образовательной реформы» – такая формулировка на первый взгляд может вызвать удивление. Однако сегодня, когда геополитические противостояния приобретают всё более выраженный информационный характер, когда политическая дестабилизация достигается с помощью информационных войн, т. е. информационно-культурного воздействия на сознание и подсознание групп и индивидов (как это делается, мы могли наблюдать в ходе так называемых «твиттерных революций» в Тунисе и Египте), а результат этого воздействия во многом зависит от уровня образования объекта воздействия (чем выше уровень образования, тем труднее манипулировать человеком), состояние образования становится важнейшим фактором геополитической борьбы. Не менее важным, чем, скажем, уровень социальной поляризации, измеряемый такими показателями, как индекс Джини и децильный коэффициент. Я имею ввиду то, что если, например, система образования способствует росту поляризации (вплоть до состояния «двух наций», как это было в Великобритании в середине XIX в. или в России в начале XX в.), то она работает на обострение социальной напряжённости, а следовательно, снижает уровень не только внутренней (социосистемной), но и внешней (геополитической) безопасности общества.

С учётом сказанного в настоящей статье сначала, так сказать «для затравки», будут кратко охарактеризованы последствия «реформы» образования, проводимой под «мудрым» руководством Андрея Александровича Фурсенко; затем мы поговорим о социальном аспекте и возможных социальных результатах снижения уровня образования; далее мы кратко «пробежимся» по структурам, готовившим реформу – этот вопрос почему-то, как правило, остаётся в тени. Следующий пункт – вопрос о том, как «реформа» образования может повлиять на положение РФ в международном разделении труда и как она соотносится с провозглашённым курсом на модернизацию. Скажу сразу: она противоречит этому курсу и, более того, подрывает его. Неудивительно, что, во-первых, деньги на реформу образования в РФ выделил Всемирный банк, решивший почему-то и зачем-то (действительно, зачем?) облагодетельствовать Россию. Во-вторых, в РФ, словно стервятники на падаль