Читать книгу - "«Верный Вам Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии. 1939–1941 годы. Книга 4 - Михаил Николаевич Алексеев"

(сентябрь 1938 г.), «О внутриполитическом положении Японии» (март 1940 г.), «О военном потенциале Японии» (декабрь 1940 г.). Среди этих документов особую ценность должен был представлять последний материал, поскольку он был использован КПК при разработке стратегии длительной войны[330].

Из камеры смертников Одзаки Ходзуми писал своей жене Хидеко (Хиросэ) Эйко:

«Я хорошо знаю из писем и других источников, что мои родные гневаются на меня. Они считают, что я поступил жестоко, лишив счастья не только самого себя, но и жену и маленькую дочь. Думаю, что они по-своему правы. Ведь я сразу знал, чем все это кончится. Но я настолько был захвачен борьбой, что мало заботился о безопасности своей и своих близких. Я служил высшим интересам.

Я хочу снова повторить: „Откройте шире глаза, вглядитесь в нашу эпоху!“

Кто сумеет правильно понять веление времени, тот не станет заботиться только о личном счастье и счастье своих родных. Моя работа давала мне возможность увидеть будущее, понять его, и это было для моего сердца самым близким и самым родным. Пусть меня таким и вспоминают. Это будет лучшим надгробным словом над моей могилой. Мои последние слова прошу передать всем»[331].

Уже в 1946 г. в Японии была опубликована часть писем Одзаки Ходзуми своей жене под общим названием «Любовь подобна падающим звездам». А еще через четыре года – в 1950 г. были опубликованы все 243 письма.

Глава 3. 1941 год. Берлин, Токио, Москва

3.1. «Стратегическая схема нападения на Советский Союз будет взята из опыта войны против Польши»

(Зорге – Центру, 19 мая 1941 года)

Основные задачи, которые должна была решить советская военная разведка накануне 22 июня, можно сформулировать следующим образом: – вскрыть военную доктрину Германии и тесно связанный с ней замысел проведения кампании против СССР; выявить планы проведения операций видами вооруженных сил (сухопутными силами, военно-воздушными силами и военно-морским флотом); установить задачи, стоявшие перед группами армий, армий и танковыми группами; воздушными флотами и авиационными корпусами; военно-морским флотом;

– отследить стратегическое развертывание вооруженных сил Германии. Стратегическое развертывание представляло собой систему мероприятий государств, включавшую мобилизационное развертывание вооруженных сил (перевод вооруженных сил с мирного на военное положение); стратегическое сосредоточение войск на театрах военных действий (стратегические перегруппировки войск между театрами военных действий, переброски из внутренних районов страны на театры военных действий); развертывание вооруженных сил на театрах в определенных стратегических и оперативных группировках и занятие войсками исходного положения для ведения боевых действий; прикрытие мобилизации, сосредоточения и развертывания от ударов противника с воздуха, моря и суши.

– установить сроки готовившегося нападения.

Несмотря на ограниченные природные, экономические и людские ресурсы Германии, ее военная доктрина основывалась на таких предположениях: превосходстве над противниками в тотальной подготовке страны и вооруженных сил к войне, внезапности и молниеносности проведения кампаний, последовательном разгроме противников поодиночке, максимальном использовании союзников. В соответствии с этим суть германской военной доктрины составляла концепция тотальной и «молниеносной войны»[332].

Войну против Советского Союза Гитлер рассматривал как направленную на уничтожение советского государства, «большевистских комиссаров и коммунистической интеллигенции». Для Директивы № 21 (план «Барбаросса») характерно отсутствие идейной мотивировки оперативного планирования. Впервые Гитлер заговорил об политико-идеологическом характере войны в конце марта 1941 г.

Концепция блицкрига как важнейшая составная часть военной доктрины опиралась на новые оперативно-тактические формы применения танковых и моторизованных войск во взаимодействии с авиацией. Вся наступательная мощь вермахта предназначалась для первого удара, так что не оставалось сколько-нибудь значительных резервов и сводились до минимума силы прикрытия на других стратегических направлениях.

Директива № 21, подписанная Гитлером 18 декабря 1940 г., начиналась словами: «Германские вооруженные силы должны быть готовы разбить Советскую Россию в ходе кратковременной кампании еще до того, как будет закончена война против Англии (вариант „Барбаросса“) …

Решающее значение должно быть придано тому, чтобы наши намерения напасть не были распознаны»[333]. Командование вермахта предусматривало развязывание боевых действий отмобилизованными и развернутыми на всех стратегических направлениях силами. В этом и состояла стратегическая внезапность начала войны Германии с Польшей в 1939 г., с Францией в 1940 г. и Советским Союзом в 1941 г.

Эта и другие особенности отмечались в небольшой брошюре-монографии комбрига Георгия Самойловича Иссерсона[334] «Новые формы борьбы. Опыт исследования современных войн», написанной в июне – июле 1940 г. и изданной в том же году «Воениздатом» Народного комиссариата Обороны Союза СССР, (объем основного текста менее 80 страниц небольшого формата в бумажном переплете, без указания тиража).

Германо-польская война, по оценке Г. С. Иссерсона, в начале 1920-х занимавшего руководящие должности в органах военной разведки, представляла интерес по целому ряду причин: характера вступления в войну; условий, порождающих маневренную войну; оперативного применения и возможности современных средств борьбы, в особенности авиации и мотомеханизированных войск; перспектив маневренного развития борьбы вплоть до достижения решающего исхода; способов ведения операций.

Иссерсон утверждал, что «германо-польская война представляет собой новое явление в истории»:

«Германо-польская война началась самим фактом вооруженного вторжения Германии на земле и в воздухе; она началась сразу, без обычных для практики прошлых войн предварительных этапов …

При этом отбрасывается старая традиция, согласно которой нужно, прежде чем ударить, предупредить об этом. Война вообще не объявляется. Она просто начинается заранее развернутыми вооруженными силами. Мобилизация и сосредоточение относятся не к периоду после наступления состояния войны, как это было в 1914 г., а незаметно, постепенно проводятся задолго до этого. Разумеется, полностью скрыть это невозможно. В тех или иных размерах о сосредоточении становится известным. Однако от угрозы войны до вступления в войну всегда остается еще шаг. Он порождает сомнение, подготавливается ли действительное военное выступление или это только угроза. И пока одна сторона остается в этом сомнении, другая, твердо решившаяся на выступление, продолжает сосредоточение, пока – наконец на границе не оказывается развернутой огромная вооруженная сила. После этого остается только дать сигнал, и война сразу разражается в своем полном масштабе (выделено Иссерсоном. – М.А.).

Так началась германо-польская война. Она вскрыла совершенно новый характер вступления в современную войну, и это явилось, в сущности, главной стратегической внезапностью для поляков. …

Никакого начального периода войны не было. Никаких стратегических предисловий и предварительных действий. Война началась сразу в развернутом виде и полным ходом. Именно этот момент внезапного открытия военных действий широким фронтом и всеми развернутыми силами на польской стороне прогадали…

… это создало обстановку полной стратегической растерянности, скоро перешедшей в общее смятение. Польская армия была захвачена врасплох самой формой внезапного вторжения вооруженных сил Германии, и это нанесло ей непоправимый и самый решительный удар. …

Опустив поочередно палец сначала в сосуд