Читать книгу - "Свадебные обряды у евреев - Исай Менделевич Пульнер"

Заключительные замечания

Деятельность И. М. Пульнера во главе еврейской секции ГМЭ выглядит трагическим парадоксом. Создание секции во многом было вызвано учреждением ЕАО, но совпало с началом Сталинского террора, когда советские и партийные руководители ЕАО подвергались безжалостным чисткам[145]. Пульнер свободно владел идишем и собирал материалы на этом языке, но, проживая в Ленинграде, то есть на периферии советского «идишланда», не был поборником использования идиша в науке и культуре[146]. В то же время, если бы Пульнер пережил войну, он, вероятно, пал бы жертвой антисемитских кампаний, проходивших в СССР с конца 1948 года.

Считал ли Пульнер, что задача этнографа состоит в том, чтобы бережно хранить «пережитки» еврейской цивилизации для чисто научного изучения, и ничего более? Или же он видел себя преемником Ан-ского и делал все возможное, чтобы защитить «устную Тору» народной культуры в условиях тяжелейшего идеологического давления? Что на самом деле имел в виду Пульнер, когда говорил о важности коллекционирования «материальной культуры»? Однозначно ответить на эти вопросы невозможно. Тем не менее на основе архивных документов мы можем судить о лихорадочном темпе научной деятельности Пульнера. Видно, что он был человеком, одержимым скоротечностью времени. Пульнер скончался в возрасте сорока двух лет и оставил после себя множество незавершенных проектов, включая рукопись диссертации о еврейских свадебных обрядах. В канун войны он продолжал думать о расширении еврейской секции ГМЭ, о передвижных этнографических выставках. Его работы, хотя и предсказуемо окрашенные в цвета марксистско-ленинской идеологии, остаются во многом пропущенным, но необходимым звеном в истории изучения еврейской народной культуры.

Собрание документов И. М. Пульнера в Архиве Российского этнографического музея (

историко-археографический обзор)[147]

Александр Иванов

В 1939 году известный советский историк, этнограф и филолог, профессор Ленинградского государственного университета (ЛГУ) Е. Г. Кагаров писал: «И. М. Пульнер является в настоящее время лучшим в СССР знатоком этнографии евреев нашего Союза и одним из наиболее известных представителей советской этнографической науки вообще»[148]. Для столь высокой оценки Кагаров имел все основания. Как видно из записки 1930 года, отложившейся в личном деле Пульнера, Кагаров не только внимательно следил за успехами своего бывшего ученика[149], но и привлекал его к совместной работе в выставочных проектах:

И. М. Пульнер еще в бытность свою студентом младших курсов проявлял большую активность в учебной работе, умение и привычку систематически заниматься и интерес специально к этнографии. <…> Т[оварищ] Пульнер принимал участие в организации выставки на тему жизнь ребенка в свете этнографии в Музее Антропологии АН, а в настоящее время, по поручению Ленингр [адского] Антирелигиозного Музея, организует в последнем отдел иудейской религии[150].

Незаурядные организаторские способности И. М. Пульнера и его вклад в развитие еврейской этнографии и музейного дела в СССР отмечали и другие видные деятели советской науки 1930-х годов, в частности директор Института этнографии АН СССР академик В. В. Струве, и. о. директора Государственной публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина (ГПБ) М. М. Урбан и ее ученый секретарь В. Э. Банк, старший ученый специалист Института востоковедения АН СССР профессор А. Н. Генко[151]. Все они, как и Е. Г. Кагаров, поддержали ходатайство, направленное еще в ноябре 1935 года в Высшую аттестационную комиссию Наркомпроса РСФСР из ГПБ, где Пульнер работал в то время заведующим еврейским отделением, о присвоении ему звания кандидата этнографии без защиты диссертации[152]. Затем, как отмечает В. В. Струве в своем письме в Комитет по делам высшей школы от 25 июля 1939 года,

…в декабре 1937 г., когда Наркомпросом было предложено пересмотреть научные труды лиц, представленных на утверждение научных степеней и подать в 10-дневный срок подтверждение о ходатайстве, тов. Пульнер уже работал в Гос. Музее Этнографии[153] и материалы о нем были посланы в установленный срок[154].

Начиная с середины 1930-х годов «ученые степени кандидата или доктора… чаще всего присваивались без защиты диссертации (или с обязательством ее представить)»[155]. Тем не менее, несмотря на мнение Е. Г. Кагарова о том, что научные работы его бывшего студента «вполне удовлетворяют требованиям, предъявляемым к кандидатской диссертации – и даже в своей совокупности – превосходят эти требования», И. М. Пульнера все-таки обязали подготовить и представить на рассмотрение Высшей аттестационной комиссии свою диссертационную работу по этнографии. Об этом В. В. Струве пишет вполне определенно: «В настоящее время тов. Пульнер заканчивает монографию на тему “Рождение, свадьба и смерть у евреев в свете этнографии”, которая будет представлена им как работа для защиты диссертации на соискание степени кандидата наук»[156].

Скорее всего, Струве ошибается, утверждая, что в 1939 году Пульнер уже «заканчивал» такую монографию, да и ее название приводит, вероятно, понаслышке[157]. Во всяком случае, в документах, отложившихся в фондах Архива Российского этнографического музея (АРЭМ), не удалось обнаружить ни одного упоминания о работе Пульнера над столь масштабным научным трудом. Если же Струве хотя бы отчасти прав и Пульнер действительно первоначально предполагал осветить в своей будущей диссертации все ключевые обычаи и обряды еврейского жизненного цикла, то нельзя не обратить внимание, что такая работа, по сути, повторяет структуру первой части «Еврейской этнографической программы», составленной С. А. Ан-ским и изданной в Петрограде под редакцией Л. Я. Штернберга в 1915 году[158]. Так или иначе, к 1939 году И. М. Пульнер сумел собрать существенные по объему полевые материалы для такого монументального исследования во время этнографических экспедиций в Грузию, на Украину и в Белоруссию[159]. Эти материалы были даже частично опубликованы или готовились к публикации[160]. Причем для интервьюирования информантов Пульнер активно использовал вопросы из «Еврейской этнографической программы» С. А. Ан-ского, тем самым продолжая дело своего знаменитого предшественника[161]. Несмотря на то что «Еврейская этнографическая программа» являлась одним из ключевых инструментов в этнографических исследованиях Пульнера, его отношение к самому автору этого опросника было достаточно амбивалентным. С одной стороны, Пульнер признавал ценность коллекций, собранных Ан-ским во время историко-этнографических экспедиций 1912–1914 годов, как «раскрывающих богатую и многогранную сокровищницу еврейского народного творчества»[162]; с другой стороны, утверждал, что «этнографическое изучение евреев до революции… велось не специалистами дилетантски, случайно и поверхностно, любителями-одиночками»[163], не делая исключения для Ан-ского.

Единственный сохранившийся в АРЭМ вариант диссертации И. М. Пульнера «Свадебные обряды у евреев» представляет собой недатированный машинописный