Читать книгу - "Последний старец - Наталья Анатольевна Черных"

Род Груздевых вообще удивительно одарен по художественной части: иконопиской была инокиня Елена (Петрова), инокиня Ольга (Груздева), младший брат о. Павла Алексей Александрович тоже стал художником. То ли в самих мологских местах было ярко выраженное живописное начало — из соседней Подмонастырской Слободы из крестьянского сословия вышел известный художник-маринист Л.Д.Блинов, выходцами из Мологско-го уезда были и знаменитые братья Солнцевы, Федор и Егор, тоже из крепостных; то ли творческая народная стихия порождала такие таланты, но художественная одаренность чувствуется в каждом слове о. Павла — он был, что называется, художником в душе. А исписанные сверху донизу стихами страницы батюшкиных рукописей? А сама его с виду простая речь, где каждое слово — образ, да не в бровь, а в глаз? Всё это оттуда, из Мологи. «Приедешь к ним — и Леша рисует, и Панушка. Он с детства только попов рисовал — из головы. Священником хотел стать», — говорит батюшкина двоюродная сестра.

Прекрасные работы Ольги Груздевой, о которых вспоминает о. Павел — «это две картины — вид монастыря с западной стороны, вышитый бисером, и вторая — изображение преподобного Серафима, кормящего медведя, картина была вышита цветным шелком. При игумении Иннокентии инокиня Ольга была удостоена пострижения в рясофор, в коем звании померла 4-го сентября старого стиля 1926 года, похоронена на монастырском кладбище рядом с теткой — монахиней Евстолией».

Александр Иванович Груздев был младше своей сестры Ольги на четыре года. Он родился в 1888 году и, как пишет о. Павел, «по окончании трех классов церковноприходской школы был направлен родителями в Рыбинск в лавку к некоему Адреянову, который торговал дрожжами, но непосильный детский труд и бесчеловечное обращение хозяев вынудили его пяшком бежать в Мологу и, не заходя домой, выпросился в мальчики к Иевлеву Александру Павлычу, который имел мясную лавочку, где работал до революции, вернее, до 1914 года».

Здесь необходимо в общих чертах обрисовать дореволюционную Мологу — город, ставший ныне символом затопленной истории, поругания святынь, ярославский Китеж-град.

Молога начала нашего века — это небольшой уездный городок с древней историей (первое упоминание о Мологе в летописи относится к 1149 году), с населением в пять тысяч человек и с тем особым укладом жизни, который был свойственен старинным северным городам. Когда-то Молога стояла на бойком месте, на волжской ветви водного пути «из варяг в греки» и являлась оживленным торговым пунктом, славятся ее знаменитые ярмарки в Холопьем городке (ныне затопленное село Борисоглеб). Во второй половине XV века Мологское княжество вошло в состав Русского государства, а ярмарки из Холопьего городка перебазировались в саму Мологу на пойменный левый берег реки. С низовья Волги приплывали арабы и персы, греки и итальянцы, а с севера — купцы из Новгорода, Скандинавии и Прибалтики. Привозные товары обменивались на местные: лен, холсты, меха, мед, деготь. Но в XVII–XVIII веках «мологский превеликий старый торг разно разыдеся», так как возникли новые торговые центры в Архангельске, Казани, Нижнем Новгороде. Молога, как и Рыбная слобода, живет теперь за счет поставок рыбы на великокняжеский кормовой двор в Москву, причем за мологскими рыбаками был закреплен участок реки Мологи вверх по течению на 80 верст.

В 1777 году Молога получила статус уездного города указом Екатерины, но жизнь продолжала идти своим чередом. Открытие в 1811 году Тихвинской водной системы, соединяющей Рыбинск с Петербургом, заметно оживило развитие города, но к началу нашего века Тихвинская система была уже законсервирована, так что в Мологе 1910-х годов имелись только мелкие предприятия да частные лавочки. В мясной лавке А.И.Иевлева и работал несколько лет Александр Иванович Груздев. «Отсюда я стану Александра Ивановича называть «Тятя», так как я его старший сын, ныне игумен Павел» («Родословный корень Груздевых», судя по всему, написан о. Павлом в 1970-х годах). Мясником Александр Иванович стал отменным, руки у него были — «вот такие мускулы», как вспоминает его младший сын Александр Александрович Груздев.

— Как зарежем партию — техники-то никакой не было: ни лебедки, ничего такого, всё на своем горбу, — рас сказывал Александр Иванович, — тушу на козлах разрубят и на себе таскают. Как зарежем партию, так и чашка.

— Тятя, а сколько чашечка-то?

— Да грамм двести, — говорит.

— А сколько партий?

Когда восемь, когда и побольше. А потом хозяин придет, еще принесет. На закуску: мясо нарубят топором, луку туда, чесноку, перцу, булку французскую купят, мякиш вынут и фаршем этим набьют. «День трудись, а ночь молись», — любил повторять отец Павел. А про тятю написал: «Всю жизнь был усердный к Богу молитвенник» Благочестивым верующим человеком был и сам хозяин лавки Александр Павлович Иевлев, а из семьи Иевлевых жила в Мологской Афанасьевской обители монахиня Елизавета (Иевлева), которая получила в свое время хорошее образование, стала врачом и в обители выполняла послушание заведующей аптекой и монастырского доктора.

Вообще мологские жители отличались благочестием и высокой культурой, судя по тому, что в городе с населением пять тысяч человек было две гимназии, четыре начальных училища, три библиотеки, два собора и четыре церкви, пять благотворительных заведений и одна из первых в России гимнастических школ — Манеж (в ней же располагался Мологский театр). В списке пожертвователей на нужды Мологского Афанасьевского монастыря числятся многие жители Мологи, среди которых интересно имя Ивана Матвеевича Клюкина: «В 1893 году мологским мещанином Иваном Матвеевичем Клюкиным пожертвовано в монастырь покосной земли 6 десятин 2350 кв. сажень, находящихся в Мологском уезде Веретейской волости при деревне Рыльбово. Дарственная запись и план имеются».

Кем приходился Иван Матвеевич Клюкин юродивому Лешиньке по фамилии Клюкин, весьма известному в Мологе 1910-х годов, у которого был к тому же брат Митрей, по прозвищу Вшивой? Можно предположить, что в семье благочестивого, крепко верующего Ивана Матвеевича и родились дети, чье наследственное благочестие перешло в юродство. Александр Иванович Груздев часто рассказывал о юродивом Лешиньке, и, видимо, со слов отца сохранилась у Павла Груздева память о нескольких случаях. «Тятя с хозяином любили осенью ходить на охоту к Святу Озеру за утками, их допреж там было тьма тъмущая, а охотников в г. Мологе если было десять, то много, а в нашей Кулиге в 12-ти деревнях двое, Николай Кузнец да Иван Бажан. Однажды в дождливый осенний день со множеством убитой дичи наши охотники заблудились. Стемнялосъ, а дождь как из ведра. Куда идти? В какой стороне Молога? Никакой ориентировки. Но вдруг они увидели вдали как бы огненный столб, восходящий от земли, простирающийся в небо; и они, обрадованные, пошли на этот ориентир. Через два-три часа Александр Павлыч и Тятя уперлися в кладбищенскую ограду г.