Читать книгу - "Второй президент Чехословакии Эдвард Бенеш: политик и человек. 1884–1948 - Валентина Владимировна Марьина"

на отношение советского правительства к чехословацкому временному правительству (подчеркнуто, как и далее, в оригинале. – В. М.);2. Нельзя ли установить какой-нибудь неофициальный контакт с советским правительством, в какой угодно форме? Майскому как будто неудобно встречаться с ним лично». Далее говорилось о причинах, побудивших Бенеша «поставить эти вопросы именно сейчас: он теперь признан главой чехословацкого государства… Он должен иметь собственную самостоятельную политику. Для этого ему необходимо знать отношение СССР к Чехословакии и к нему. Его линия остается неизменной: он не мыслит себе существование Чехословакии без дружбы с СССР. Об этом он говорил с Черчиллем и с королем, в присутствии Черчилля. Оба раза Черчилль категорически заявил, что ни в коем случае он не допустит конфликта с СССР». Затем сообщалось о нескольких предложениях, якобы полученных «людьми Бенеша» от советских лиц, об установлении неофициальных контактов и направлении чехословацкой военной миссии в СССР. «Бенеш понимает, – говорилось в информации, – причины крайней сдержанности, с которой советское правительство относится к британскому правительству, но эта сдержанность не обязательно должна быть распространена на Чехословакию. Ни Чехословакия, ни он лично этого не заслужили (тут он перечислил все свои усилия с 1917 г. установить дружбу с СССР). Он находится в постоянном контакте со своей страной, получает каждодневно 20–30 писем и знает, что народ за него и за СССР. Вместе с тем советское признание Словакии было горьким разочарованием для многих. Величайшей катастрофой для Чехословакии, против чего он боролся бы до конца, была бы советско-британская война. Если в результате нынешней войны в Чехословакии будет советская революция, и народ этого пожелает, он это примет и уступит место коммунистам. Советская Чехословакия будет все-таки Чехословакией, а под германским игом она не будет существовать вообще. Бенеш не менее четырех раз в течение беседы как будто случайно говорил, что он лично готов поехать в Москву, и несколько раз также заявил, что если бы чехословацкому временному правительству была бы дана возможность работать на территории СССР, оно могло бы туда переехать».

Не известно, сообщал ли Майский о полученной им информации в Москву, но официальной советской реакции не последовало. Возможно, косвенным отражением этого явилась активизация советско-чехословацких контактов по линии разведок в конце 1940 – начале 1941 г.

В октябре 1940 г. продолжались и, видимо, достаточно регулярные встречи Майского с Фирлингером, который по поручению Бенеша передавал советскому послу интересующую его информацию. 2 октября состоялась очередная беседа, о которой Фирлингер записал: «Переданные мною информации Майского заинтересовали… На вопрос, в какой степени информации надежны, я ответил, что д-р Бенеш считает источник надежным». Разговор коснулся также чехословацко-польских отношений и политики поляков в отношении СССР. Фирлингер заявил: «Черчилль хочет повлиять и на поляков. Он явно не хочет, чтобы поляки и далее выступали против Советского Союза… Одновременно, однако, англичане нажимают на д-ра Бенеша, чтобы он достиг договоренности с поляками. Речь идет даже о федерации. Д-р Бенеш отметает все, что было бы направлено против [Советского] Союза. (Об этом мы говорили с Майским уже раньше довольно подробно)». Разговор, и не в первый раз, велся о том, что будет в Европе после войны. Фирлингер заверил посла: «… что касается Советского Союза, то д-р Бенеш намерен оставаться, как всегда, лояльным; он думает, однако, о будущем Чехословакии и поэтому считает своей обязанностью сохранять хорошее и лояльное отношение к Англии, которая включила сегодня восстановление Чехословацкого государства в свою программу»[658].

В конце 1940 г. – начале 1941 г. чехословацко-советские контакты в Лондоне по-прежнему имели место: Фирлингер неоднократно встречался с Майским[659], Рипка с Ротштейном. Велись переговоры о налаживании сотрудничества в области разведки. При этом Бенеш настаивал на том, что основным условием их успешного развития является хотя бы и негласное признание Москвой Временного чехословацкого правительства и его политической программы. Однако тогда советское руководство не пошло на это[660]. Таким образом, в последний год перед нападением гитлеровской Германии на СССР и чехословацкая, и советская стороны, несмотря на отсутствие дипломатических отношений, старались сохранить, насколько это было возможно, подобие дружественных контактов. Однако существовали и факторы, сдерживавшие эти стремления и заставлявшие в частности Бенеша быть чрезвычайно осторожным в своем отношении к СССР, а иногда и обозначать шаги к отступлению от намеченной линии. Как ясно из вышеизложенного, Бенеш очень внимательно следил за тем, чтобы его политика в отношении России не расходилась кардинально с английской политикой в этом вопросе. Отсюда – и постоянное обращение к анализу развития советско-английских отношений, которые в ту пору оставались весьма напряженными. Позиция Бенеша понятна: ведь чехословацкое правительство находилось в Лондоне, Англия являлась единственной страной, признавшей его пусть и в качестве временного, а чехословацкое государство, на континуитете которого настаивало правительство, объявило себя союзником западных держав в войне против Германии. В послании своим сторонникам на родину 19 августа 1940 г. Бенеш писал: «В настоящее время только Англия поддерживает нас в международном плане и содействует практически нашему заграничному сопротивлению… Поэтому мы не можем делать с Россией то, что поставило бы под угрозу наши отношения с Англией. Черчилль ни в коем случае не хочет идти против России, наоборот, рассчитывает на сотрудничество. Мы хотим, чтобы и наше сотрудничество с Советами шло параллельно развитию сближения Советов и Англии»[661]. Вместе с тем, подчеркивая линию на сотрудничество с Англией, Бенеш отмечал: «Мы – не прихвостни и не рабы, мы – с каждым, кто против Гитлера. Если они (Советы. – В. М.) пойдут против Гитлера, мы будем с ними сотрудничать»[662].

И еще был фактор, который, как представляется, сдерживал Бенеша в его практических шагах по налаживанию контактов с советской стороной. Это понимание того, что, если для Чехословакии взаимоотношения с СССР в тот период являлись одним из краеугольных камней ее внешней политики, то для Советского Союза чехословацкий вопрос был одной из многих составляющих, причем далеко не самой главной, его внешнеполитической линии. Бенеш был реалистом в политике и всегда учитывал это обстоятельство при построении своих внешнеполитических концепций. 7 октября 1940 г. он сообщал на родину: «Я не строю никаких иллюзий относительно желания и возможности [Советов] в скором времени вмешаться и помочь нам. Прошу, чтобы у Вас их также не было»[663]. Более подробно Бенеш характеризовал политику Москвы в ноябре 1940 г., анализируя итоги визита В. М. Молотова в Берлин. Он отмечал, что «со стороны Советов это (визит Молотова. – В. М.) и сегодня не означает переход на сторону «оси», не означает отказ от эгоистической русской политики, которая внешне выглядит, как нейтральная, один раз делая реверанс в сторону Берлина, другой