Читать книгу - "Мой друг убил Кеннеди? История Ли Харви Освальда - Эрнст Петрович Титовец"

это конец нашей дружбы. Мне почему-то не верилось, что он напишет мне из Соединенных Штатов. Обещание писать письма скорее выглядело как ни к чему не обязывающая часть ритуала расставания.

По возвращении в США Алик столкнется с насущными вопросами поиска жилья, работы и бесчисленными иными проблемами. У него не будет времени думать о тех, кого он знал в том далеком Минске. Все то, что имело значение здесь, потеряет вес в Штатах. Воспоминания о русском эпизоде в его жизни постепенно потускнеют и отойдут на задний план. Через некоторое время мы обнаружим, что нас уже мало что связывает, и наша переписка в лучшем случае выльется в пару открыток, чтобы окончательно упокоиться в забвении.

Оказалось, что я глубоко заблуждался. В течение пятнадцати месяцев я получил от Алика девять писем и три открытки. Сюда можно добавить несколько посланий от Марины.

Я ответил шестью письмами, последнее из которых датировано 28 октября 1963 года. В общей сложности за шестнадцать месяцев мы обменялись почти девятнадцатью посланиями, что выглядит впечатляюще. Мой друг держал меня в курсе своей жизни на родине и информировал меня обо всем, чем он хотел поделиться как важным. Я отдаю должное Алику за то, что именно благодаря ему наша переписка была такой активной.

Сразу после убийства президента Джона Ф. Кеннеди КГБ предложил мне, как и всем другим, кто был связан с Освальдом, добровольно сдать всю его корреспонденцию. Положение было безвыходным, пришлось поступиться. Но я сохранил список писем Освальда вместе с записями об их содержании и черновики своих посланий.

Я уже упоминал ранее, что первым сообщением, которое я получил от Алика, была почтовая открытка, отправленная из Москвы 24 мая 1962 года. Это краткое послание тронуло меня как дружеский прощальный жест. В нем Алик пишет: «Дорогой Эрих [Эрик], мне очень жаль, что мы снова не повидались перед нашим отъездом, но я пришел к тебе домой, но тебя там не было. Мы отправимся на корабле в США из Голландии 4 июня. Я напишу тебе позже, хорошо? Твой друг Алик»1.

Семья Освальд прибыла в Нью-Йорк 13 июня 1962 года на борту голландского пассажирского судна «Маасдам». Многое изменилось с тех пор, как Освальд покинул родные берега осенью 1959 года. Отправившись за границу холостым, он возвращался семейным человеком с русской женой и маленькой дочерью. На следующий день они прибыли в Форт-Уэрт, штат Техас, и были встречены братом Алика Робертом.

Спустя несколько дней, 19 июня, мой друг отправляет мне свое первое письмо из Соединенных Штатов. В нем Алик сообщает, что все в порядке, они прибыли в Форт-Уэрт 15 июня и остановились у брата. Они отправляют посылку и письмо для Инессы «толстой», добавляет он, чтобы исключить любые сомнения о личности получателя. Пишет, что им не хватает новостей о Минске. Просит меня держать его в курсе местных событий. Нынешний адрес: почтовый ящик 7313, Давенпорт-стрит, Форт-Уэрт, Техас, США2.

Письмо Освальда шло почти месяц. Судя по датам на конверте, оно быстро пришло в СССР, но задержалось здесь примерно на три недели, прежде чем я наконец получил его. Я не был удивлен: такие же задержки происходили и с письмами моего знакомого из Великобритании.

Последовали две почтовые открытки – одна от Марины, а другая от Алика. В своей открытке Алик сообщал, что выслал мне книги3. Но я их так и не получил, что совсем не удивительно. Все послания проходили досмотр, и идеологически неправильный материал просто исчезал. К моим неизменно вскрытым почтовым отправлениям из-за рубежа приклеивалась бумажка со стандартным текстом, в котором сообщалось, что посылка повреждена в процессе пересылки.

Из письма Алика от 11 августа я узнал, что его семья переехала и его новый адрес: 2703, Мерседес-стрит, Форт-Уэрт. Он нашел работу, и его послание излучает жизнерадостность. Письмо заканчивалось на шутливой ноте: «Передай мои наилучшие пожелания любой девушке, которую ты встретишь», – пишет он, подразумевая наших общих знакомых.

Работу в подразделении сварочной компании «Лесли» (Leslie Welding Company) он получил 17 июля4. Недели через три пришло его письмо, датированное 31 августа. Я узнаю, что Алик некоторое время назад получил мое первое письмо и только что получил второе, так что все было в порядке. Он пишет, что не может понять, почему ни Павел Головачев, ни я не получили книг, которые он выслал нам за последние два месяца (если он имел в виду еще одну посылку книг, я тоже никогда не получал ее). Пока только Александр Зигер подтвердил получение книги. Павел прислал два письма с множеством фотографий о пребывании Освальда в Минске.

Алик пишет, что он оформил подписку на советские журналы «Крокодил», «Огонек» и «Юность». Выписать эти журналы в США не представляет никаких трудностей. Годовая стоимость подписки на ежедневную газету «Советская Белоруссия», выходящую в Минске, составляет три доллара в год; за «Огонек» – семь долларов и пятьдесят центов; за «Крокодил» – два доллара и двадцать центов. Он очень сожалеет, что в Советском Союзе нельзя подписаться аналогичным образом на американскую периодику5.

Далее Освальд сообщает, что Павел осведомлялся, могут ли его подвергать преследованиям по возвращении в Штаты. Алик просит передать Павлу, что у него действительно были неприятные моменты, когда пришли два агента ФБР и стали задавать множество, как он выразился, «глупых вопросов»6.

Алик пишет, что они с Мариной встречались с русскими эмигрантами, покинувшими Россию до или после революции. Большинство из них – пожилые люди, которые говорят по-английски, но с русским акцентом7.

Мой друг также сообщает, что работает на небольшой фабрике, производящей электрические вентиляторы. Ему платят 50 долларов в неделю, так что все в порядке. Марине очень нравится место, где они живут. Здесь очень жарко, температура поднимается до 39 градусов.

Далее он выражает озабоченность, что до сих пор они не получили ни одного письма от Инессы, и просит, не мог бы я напомнить ей написать Марине. Также он просит меня сообщить, как только я начну получать от него книги и журналы. Письмо было подписано его подлинным американским именем «Ли», а не русским псевдонимом «Алик», как было раньше. Это воспринималось как то, что Освальд вернулся к своей американской идентичности.

Из писем Освальда я вынес впечатление, что он вел активную и осмысленную жизнь у себя на родине. Мой друг зарабатывал, чтобы содержать семью, и старался окончательно определиться с местом проживания.

Судя по выбору советской периодики, его по-прежнему интересовала общественная и культурная жизнь в СССР. Он