Читать книгу - "Диего Марадона. Автобиография - Диего Армандо Марадона"

Ознакомительный фрагменткакой-то момент к этой группе точно должны были присоединиться я и Фильол. Пассарелла тоже, потому что СМИ трубили и спрашивали Билардо только о нем. Относительно меня журналисты никаких вопросов не задавали. Остальными заграничными игроками были Вальдано, Барбас, Кальдерон. Больше никого. Это сейчас большинство из-за границы, но тогда все было иначе. Три-четыре игрока максимум.

Я наблюдал за ними издалека, из моего нового дома в районе Позиллипо, на улице Сипионе Капессе, 3, постепенно обустраиваясь в Неаполе и уверенней чувствуя себя в «Наполи». В феврале 1985‑го мы уже находились в середине таблицы национального кубка, и мы были главными чемпионами года, непобедимыми. Помню, мы обыграли «Лацио» со счетом 4:0, и я забил три из четырех голов. У меня было 11 голов. Мне не хватало всего двух очков до некоего Платини, да-да, Мишеля Платини, который меня уже порядком достал. С шестнадцатью очками мы могли выйти на пятое место и квалифицироваться на Кубок УЕФА.

Тогда мне показалось, что настал лучший момент, чтобы начать оказывать давление. Я им уже показал, что можно было сделать; пришло время для игры в сборной. Мне хотелось выступить в трех предварительных дружественных матчах, я желал быть с парнями до того, как начнутся матчи за очки. Билардо продолжал говорить, что я был закреплен в основном составе, но все не звонил и не звонил.

Тогда ход сделал я сам.

И начался дурдом

В воскресенье, 21 апреля, после того как мы выиграли 3:1 у «Интера» на Сан-Паоло, я взял микрофон на пресс-конференции и, до того как начались вопросы, заявил: «Я еду в Аргентину, что бы ни случилось, в воскресенье, 5 мая, после матча с «Ювентусом». Даже президент Пертини не сможет препятствовать этой поездке, потому что он не способен остановить самолеты, вылетающие из Рима».

И начался дурдом.

На следующей неделе, 28-го числа, мы играли с «Рома» на Олимпийском стадионе. Сыграли вничью: 1:1. И я снова принялся за свое после матча: «Я хочу, чтобы вы поняли меня, я ни в коем случае не пытаюсь уехать в свою страну по-плохому, но я отчаянно жажду играть в сборной и быть в распоряжении Билардо, с 6 мая. Думаю, у меня достаточно аргументов, чтобы вы меня поняли, правда?»

Нет, на самом деле итальяшки ничего не понимали. Начиная с Матарресе, Антонио Матарресе, президента Федерации итальянского футбола. Это точно, мы должны были играть с «Удинезе», который был кандидатом на вылет. Но я не говорил, что я уеду и не вернусь! Я был готов играть при любой необходимости, в обеих футболках. Президенту «Наполи» Коррадо Ферлаино и тренеру Рино Маркези тоже не нравилась эта затея. Но они уже начинали меня узнавать. И понимать, что если уж что-то пришло мне в голову, то меня уже не остановить.

В воскресенье, 5 мая, до матча с «Ювентусом», я провел еще одну конференцию. Ну прямо как президент – каждый день конференции. На самом деле я был очень зол, потому что в пятницу Федерация отправила факс в клубы – в «Наполи» насчет меня и во «Фиорентину» насчет Пассареллы, – сообщая, что нам запрещено уезжать до того, как закончится Лига. Угрожали, что не квалифицируют нас. Пассарелла вроде как сбавил обороты. А я ни за что! Вот почему до матча я сказал: «Я в любом случае поеду, даже если Федерация и клуб не хотят этого». Я больше не мог терпеть. Кроме того, я сказал Федерации, что мне казалось неуместным отправлять факс за несколько дней до поездки, что немцам Бригелю и Румменигге позволили, что они ничего не понимали в футболе, так как не осознавали: Аргентине следовало играть на должном уровне, и сборной была необходима предварительная акклиматизация… и что мы, игроки, тоже должны были отвечать как ассоциация, не то эти типы в галстуках будут руководить нашими жизнями. А это было бы нечестно.

В итоге у СМИ начался настоящий праздник. La Gazzetta dello Sport вышла с заголовком: «Марадона бросает вызов Лиге». Corriere dello Sport – то же самое: «Марадона бунтует и уезжает». Конечно, старина, как же мне было не уехать?

На всякий случай после мачта, который закончился со счетом 0:0, я вновь заявил: «Я сказал, что уезжаю, и это правда. Но предупреждаю, что в пятницу я буду снова здесь, чтобы в воскресенье сыграть с «Удинезе». И потом я снова уеду в Аргентину и вернусь к матчу с «Фиорентиной». Ни Матарресе, ни кто-либо другой не смогут сказать мне ни слова; клуб меня авторизовал. Да, я проведу 15 дней в поездках, но у меня нет другого выбора. Я не пропускал и не пропущу ни один матч. Кого это устраивает – хорошо. А кого нет – пошел он куда подальше».

И вот я шел на посадку в самолет. Многие считали мое поведение сумасшествием. А у меня оно ассоциировалось с удовольствием и вызовом. Для меня это означало быть капитаном сборной Аргентины.

Сейчас я думаю о сделанном мною тогда и просто не могу в это поверить. Но одно я знаю наверняка – я бы вновь поступил точно так же.

Я должен был взвалить команду на себя

Привычный рейс компании Аэролинеас, которым я летал столько раз, вылетал в 22.00. Матч с «Ювентусом» должен был закончиться в 19 с чем-то вечера, и впереди меня ждали 250 км пути из Неаполя до аэропорта Фиумичино. Нам пообещали сопровождение полицейских, чтобы мы могли выйти быстрее, но не сдержали слово. Зная о воскресных пробках, я сел за руль одной из своих машин, точно не помню какой, и мы выехали. Точно не «Феррари», потому что ехали целой компанией: Ситерспиллер, Клаудия, мои брат Лало и сестра Лили и пресс-атташе Гийермо Бланко. Мы летели. Летели. Проехали путь за полтора часа.

Пассарелла уже был в аэропорту. Я приехал после девяти вечера. У меня еще оставалось время, чтобы договорить: «Говорят, меня дисквалифицируют, если я не сыграю в двух ближайших матчах. Эти дурачки не знают, что я буду в них играть, буду… Я докажу им еще раз, на что способен Марадона ради сборной и «Наполи».

Сев в самолет, я сразу уснул и видел сны. На следующее утро я все еще грезил, но уже наяву. Я приземлился в Буэнос-Айресе, встретился с моим стариком, доном Диего, который, с тех пор как закончился чемпионат мира в Испании, мечтал вновь увидеть меня в футболке Аргентины, и мы поехали в