Читать книгу - "Змея, крокодил и собака - Барбара Мертц"

Ослы были уже нагружены, когда мы подошли к берегу реки. Эмерсон продолжал идти, кот сидел у него на плече. Я остановилась, чтобы переговорить с Фейсалом, командовавшим погонщиками ослов.

– Их вымыли, Ситт Хаким, – заверил он меня. Он имел в виду ослов, а не мужчин, хотя внешний вид последних, конечно, вполне мог улучшиться с помощью малой толики мыла и воды.

– Хорошо.– Я вытащила пригоршню фиников из кармана и скормила их ослам. К нам подкралась дворняга, зажав хвост между ног. Я бросила ей кусочки мяса, оставшиеся от завтрака.

– Бедные бессловесные существа, – вздохнул Сайрус. – Кормить их – пустая трата времени, дорогая; их слишком много, и все – голодные.

– Даже один кусочек еды лучше, чем ничего, – ответила я. – По крайней мере, такова моя философия. Но, Сайрус, что обозначает этот багаж? Мы строим временный лагерь, а не роскошный отель.

– Один Господь знает, как долго ваш упрямый муж захочет оставаться в вади, – ответил Сайрус. – Вы не уйдёте оттуда, пока он там, поэтому я решил, что нам должно быть настолько удобно, насколько возможно. Я нанял несколько лишних ослов – на случай, если вы захотите прокатиться.

Я отклонила это заботливое предложение, но Рене помог Берте сесть на одного из малюток и пошёл вслед за ним, когда мы тронулись. Нашему каравану требовалось около часа, чтобы пересечь равнину – разве что животных приободрили бы палкой, чего я никогда не разрешаю: ослы передвигаются не намного быстрее человека. Я не сводила глаз с Эмерсона, шагавшего впереди. Абдулла и его сыновья находились непосредственно рядом с ним, что вызывало явное раздражение Эмерсона. Звуки в пустыне разносятся просто великолепно.

Поднявшись в предгорья, мы достигли входа в вади, где уже ждал Эмерсон. Он закатывал глаза, стучал ногой и демонстрировал другие нарочитые признаки нетерпения, но даже он, считаю, был рад отдохнуть и отдышаться – хотя бы немного. Мы находились достаточно высоко, чтобы видеть реку, сверкавшую в утреннем солнечном свете за нежной зеленью обрабатываемых полей и пальм. Мной так сильно овладело чувство надвигающейся обречённости и сопутствовавшее ему напряжение всех нервов, что я повернулась, чтобы рассмотреть тёмное отверстие в скалах.

Реальность выглядела довольно мрачно, хотя, конечно, не так, как фантазия, долгие годы вторгавшаяся в мои сны. Бесплодный, голый и мёртвый пейзаж – ни травинки, ни струйки влаги. Склоны скал повсюду покрывали трещины, горизонтально и вертикально, придавая им вид осыпающихся развалин. Под ними лежали покатые груды обломков. А гальки и валуны, засорявшие землю долины, являлись зловещими свидетельствами постоянных камнепадов и редких, но ошеломляющих внезапных наводнений, которые и помогли вади сформироваться.

Когда мы вступили в Долину, только верхушки скал по левую руку от нас озарялись солнечным светом. Саму Долину ещё покрывала тень. Свет постепенно скользил по скалам и двигался к нам, когда мы шли по тропе, извивавшейся среди обвалившихся скал, пока, наконец, солнце не обрело полную силу и не обрушилось на нас, как поток раскалённого воздуха из печи. Бесплодная земля дрожала от жары. Единственными звуками, нарушавшими тишину, были прерывистое дыхание людей и ослов, хруст камней под ногами и весёлый звон инструментов, свисавших с моего пояса.

Никогда я не испытывала такой благодарности за удобные новые брюки и изящные ботинки до колен. Даже практичные блумеры, которые я носила во время первого путешествия в Египет, хотя и были гораздо лучше дорожных юбок и неуклюжих турнюров, не позволяли передвигаться так легко. Единственное, по поводу чего я завидовала мужчинам – возможность снимать больше одежды, чем дозволялось мне. Эмерсон, конечно же, сбросил куртку и закатал рукава рубашки, не успели мы и мили пройти. А когда солнечный свет окутал наши вспотевшие тела, даже Сайрус, бросив на меня извиняющийся взгляд, снял полотняную куртку и ослабил галстук. Хлопковые халаты, которые носят египтяне, лучше приспособлены к климату, чем европейская одежда. Когда-то я задавалась вопросом, как им удаётся с такой лёгкостью карабкаться по горам, не запутываясь в собственных юбках, но вскоре поняла, что они без малейших колебаний подбирают халаты или вообще сбрасывают их с себя, когда это необходимо.

Примерно через три мили каменистые стены начали смыкаться, и с обеих сторон стали открываться более узкие каньоны. Эмерсон остановился.

– Мы разобьём лагерь здесь.

– Царская гробница дальше, – пробормотал Сайрус, вытирая мокрый лоб. – Вверх по вади к северу...

– Там не хватит ровного пространства для ваших чёртовых палаток внутри королевского вади. Кроме того, другие гробницы, о которых я упоминал, расположены поблизости. В этой маленькой долине на юге найдётся по крайней мере одна.

У Сайруса иссякли возражения. Слово «гробницы» оказывало на него такое же действие, что и упоминание о «пирамидах» – на меня. По ироническому выражению Эмерсона я заподозрила, что он предвидел мои ожидания: другие гробницы находятся в ещё более разрушенном и опустошённом состоянии, чем заброшенная усыпальница Эхнатона. Однако, надежда, как говорится, вечна, и я симпатизировала чувствам Сайруса. Гораздо разумнее быть оптимистом, а не пессимистом: если обречён на разочарование, зачем переживать его заранее?

Мы оставили людей разбивать лагерь, – нелёгкая задача на земле, усеянной мусором – и отошли на сотню ярдов к северу по королевскому вади. Несколько минут спустя мы стояли у цели.

После краткого молчания Сайрус мягко и задумчиво произнёс:

– Где-то здесь... Чего он на самом деле желал, этот странный, загадочный человек? Во что он действительно верил?

Я поняла по выражению лица Эмерсона, что он не остался безучастным, но его ответ звучал сухо и практично.

– Сама гробница несёт в себе ещё больше тайн. Здесь похоронен Эхнатон, я готов поставить на это свою репутацию. Были найдены фрагменты его погребального снаряжения, в том числе саркофага. Этот массивный, жёсткий камень разбили на куски, немногие из них больше пяти сантиметров в поперечнике. Расхитители гробниц не станут прилагать такие усилия. Вандалы, очевидно, были врагами правителя, движимыми ненавистью и желанием отомстить. Уничтожили ли они и его мумию, или её перевезли в более безопасное место вместе с оставшейся частью погребального снаряжения, когда город был оставлен?

Далее, вторая из его дочерей умерла молодой, прежде чем ей успели подготовить отдельную гробницу. Здесь нашли фрагменты и другого саркофага, который, вероятно, принадлежал ей. Я не сомневаюсь, что её похоронили в комнатах, стены которых украшали фрески, изображавшие родителей, плачущих над её телом.

А Нефертити? В погребальной камере находится только один саркофаг. Отдельная группа комнат, куда ведёт