Читать книгу - "Песнь клетки. Медицинские исследования и новый человек - Сиддхартха Мукерджи"

к тому же заключению10: наиболее тяжелые случаи инфекции SARS-C0V-2 наблюдаются у пациентов, обычно мужчин, потерявших в результате заражения способность производить функциональный интерферон первого типа. Иногда биология клетки приводит к самым странным и неожиданным эффектам. Мужчины с тяжелой формой заболевания уже имели аутоантитела против интерферона первого типа, т. е. их тела атаковали интерферон и нарушали его функцию еще до инфицирования. Эти пациенты уже имели недостаточный ответ интерферона первого типа, но не знали об этом до нападения вируса. Вирусная инфекция выявила у них давнишнее, но остававшееся незамеченным аутоиммунное заболевание – спящую форму “ужаса самоотравления” (против интерферона первого типа – молекулы, сигнализирующей о нападении вируса), показавшую голову только под влиянием SARS-C0V-2.

Наблюдения стали складываться в единую картину, как фрагменты пазла: вирус наиболее опасен для людей с функционально парализованной системой раннего ответа на вирусную инфекцию – один автор сравнил это с “налетом на незапертый дом”11. Короче говоря, патогенез SARS-C0V-2, вероятно, связан именно с его способностью обманывать клетки и заставлять их верить, что он не является патогенным.

Дальше – больше. Инфицированные хозяйские клетки с нарушенной способностью посылать исходный сигнал об опасности – это не просто незапертый дом. Это незапертый дом не с одной, а с двумя неработающими системами сигнализации. В них не работает ранний сигнал тревоги (в том числе секреция интерферона первого типа), но, раз дом горит, клетки запускают мощную вторую сигнализацию, посылающую другую серию сигналов об опасности (цитокины) для активации иммунных клеток. Неорганизованная армия клеток – сбитых с толку, запутавшихся солдат – бросается к участкам инфицирования и начинает ковровую бомбардировку. Но это происходит слишком сильно и слишком поздно. Воинственные иммунные клетки выпускают облако токсинов, чтобы остановить вирус. Но война с вирусом лишь дополнительно усиливает кризис – в неменьшей степени, чем он сам.

Легкие заполнены жидкостью, фрагменты умерших клеток блокируют альвеолы. “Такое впечатление, что на пути формирования иммунитета к COVID-19 есть развилка, определяющая исход болезни, – рассказывала мне Ивасаки12. – Если на первой фазе заражения возникает мощная реакция врожденного иммунитета [вероятно, с участием интерферона первого типа], распространение вируса берется под контроль и болезнь протекает сравнительно легко. Но если такой реакции нет, в легких происходит неконтролируемая репликация вируса… которая подпитывает костер воспаления, приводя к тяжелой болезни”. Ивасаки использовала очень красочное выражение для описания этого сверхактивного и нефункционального воспаления: она назвала его “ложным срабатыванием иммунитета”.

Почему или как вирус вызывает это “ложное срабатывание”? Мы не знаем. Как он захватывает контроль над секрецией интерферона? У нас есть несколько идей, но нет окончательного ответа. Иммунная реакция имеет временную развертку: заключается ли главная проблема в нарушении на ранней фазе, вслед за которой наблюдается сверхактивная поздняя? Мы не знаем. А какова роль Т-клеток, призванных обнаруживать фрагменты вирусного белка на поверхности инфицированных клеток? Некоторые данные говорят о том, что Т-клеточный иммунитет снижает тяжесть инфекции, но другие не подтверждают наличие даже такой защиты. Мы точно не знаем. Почему у мужчин вирус вызывает более тяжелую форму заболевания, чем у женщин? Опять-таки у нас есть гипотезы, но нет окончательной версии. Почему у одних людей после инфекции образуются мощные нейтрализующие антитела, а у Других – нет? Почему некоторые страдают от долгосрочных последствий инфекции, таких как хроническая усталость, головокружение, туман в голове, выпадение волос, одышка и другие симптомы? Мы и этого не знаем.

Монотонность ответов сводит с ума. Мы не знаем. Мы не знаем. Мы не знаем.

Пандемии учат нас эпидемиологии. Но они также учат эпистемологии: откуда мы знаем, что мы знаем? Вирус SARS-C0V-2 заставил нас навести самые мощные научные фонари на иммунную систему, и в результате этому сообществу клеток и их сигналам было уделено самое пристальное внимание за всю историю их изучения. Но, возможно, наше понимание SARS-CoV-2 ограничено тем, что мы уже знаем об иммунной системе, т. е. известными знаниями. Но мы не знаем неизвестного.

Кроме того, пандемия указала на другой пробел в нашем понимании: может быть, и другие вирусы, как SARS-CoV-2, имеют неожиданные способности к обману клеток иммунной системы, что объясняет их патогенность, а мы просто не знаем этих более глубоких объяснений (на самом деле мы знаем о существовании подобных механизмов у таких вирусов, как цитомегаловирус или вирус Эпштейна – Барр). Возможно, история, которую мы сами себе рассказываем о том, почему SARS-CoV-2 так ловко обманывает нашу иммунную систему, далеко не полная. Наше понимание истинной сложности иммунной системы отчасти вновь натыкается на черный ящик.

Наука охотится за истиной. В одной из книг Зэди Смит есть запоминающийся образ13 – изображение Чарльза Диккенса в окружении всех придуманных им героев: кругленький мистер Пиквик в плохо сидящем камзоле, искатель приключений Дэвид Копперфильд в цилиндре, невинная замарашка Малышка Нелл.

Смит пишет о писателях, в частности, о бестелесном опыте пребывания в состоянии другого человека, которое испытывает автор художественного произведения, полностью погружаясь в мысли, тело и мир создаваемого им персонажа. Эта интимная близость создает ощущение “истины”. “Диккенс не выглядит встревоженным или стыдящимся чего-то, – пишет Смит об этом изображении. – Ему не кажется, что у него шизофрения или какая-то другая патология. Для этого состояния у него есть название: писатель”.

А теперь представим себе другого героя, но окруженного “полупривидениями”. Некоторые из этих персонажей, такие как интерферон первого типа, рецептор TLR7 или нейтрофил, по большей части видимы, хотя существуют только в полутонах. Нам кажется, что мы знаем и понимаем их, но на самом деле это не так. Одни лишь отбрасывают тени. Другие полностью невидимы.

Идентичность третьих мы неверно истолковываем. А о существовании четвертых даже не подозреваем. Мы еще не встречались с ними или не дали им названия.

Для состояния этого героя у меня тоже есть название: ученый. Мы наблюдаем, мы создаем, мы воображаем, но находим лишь частичные объяснения явлений, даже таких, которые мы (отчасти) обнаружили в ходе наших собственных исследований. Мы не можем проникнуть в разум этих “существ”.

Ковид показал человечеству, что мы вынуждены жить в окружении этих персонажей. Мы подобны Диккенсу, только окружены тенями, привидениями и лжецами. Как сказал мне один врач, “мы даже не знаем, чего мы не знаем”.

Есть и другая история, которую тоже можно рассказать в связи с пандемией: это история триумфа. Иммунологи и вирусологи, основываясь на многолетних исследованиях в области клеточной биологии и иммунитета, создали вакцины против SARS-C0V-2 за рекордное время – некоторые появились меньше чем через год после того, как мужчина из Уханя обратился в клинику Сиэтла.