Читать книгу - "Бисмарк - Николай Анатольевич Власов"

Недостающие для покупки 22,5 тысячи талеров Бисмарку в виде беспроцентного займа ссудил Блейхрёдер. Площадь имения составляла 22 тысячи моргенов (около 6 тысяч гектаров), половина которых была занята лесом. Дом находился в запустении, и над его приведением в порядок пришлось немало поработать. В 1873 году к нему было пристроено новое крыло. Зато настоящим сокровищем был огромный парк. Если говорить об экономической составляющей, то имение находилось скорее в упадке и требовало вложений.

Однако главным для Бисмарка было не экономическое значение поместья. Варцин стал местом отдыха и уединения, той самой померанской деревенской идиллией, милой его сердцу с самого детства. Сюда он удалялся отдохнуть от политических битв и поправить свое здоровье; вплоть до конца 1870-х годов он проводил здесь по несколько месяцев в году. «Железный канцлер» заявлял, что, будь его воля, он вообще никогда не покидал бы Варцин. «Здесь много очень толстых буков, а также балки и пни, пустоши, заповедные чащи, ручьи, болота, пастбища, дроки, косули, глухари, непроходимые буковые и дубовые заросли и прочие вещи, доставляющие мне радость, когда я слушаю трио голубя, цапли и луня или выслушиваю жалобы арендаторов на бесчинства кабанов», — писал он с восторгом жене[532].

В дальнейшем Бисмарк докупил еще несколько окрестных владений, доведя общую площадь своего имения до 32 тысяч моргенов. Для этого ему пришлось продать Книпхоф своему племяннику Филиппу. В 1869 году был приобретен Зеелиц, в 1870-е годы — Хоров и Ной-Хоров. Александру фон Кейзерлингу, навестившему его вскоре после покупки Варцина, Бисмарк полушутя признался: каждый вечер у него появляется страстное желание аннексировать соседние имения[533]. Посетители, бывавшие в Варцине, отмечали, что внутреннее убранство усадьбы — как и весь образ жизни ее обитателей — выдержано в старом, простом померанском стиле. Мориц Буш, посетивший Варцин в 1877 году, вспоминал, что внутренности дома напоминают скорее дом зажиточного помещика, нежели замок титулованной особы[534]. Бисмарк ежедневно предпринимал долгие пешие и конные прогулки по своим владениям, охотился и наслаждался природой.

После победы над Францией в марте 1871 года Бисмарку был пожалован княжеский титул. Аристократический статус требовал соответствующего образа жизни, а значит и расходов. Вильгельм I прекрасно понимал это и в июне подарил своему канцлеру имение Фридрихсру к юго-востоку от Гамбурга. По площади оно не уступало Варцину: 27 тысяч моргенов земли, из которых 25 тысяч поросли лесом. Учитывая, что в том же году скончался отец Иоганны и чета Бисмарков получила в наследство Рейнфельд, «железный канцлер» вошел в число крупнейших землевладельцев Пруссии.

На территории Фридрихсру находилась значительная часть Саксонского леса — самого крупного из сохранившихся на севере Германии лесных массивов. Именно поэтому Бисмарка в конце жизни часто называли «старцем Саксонского леса». Канцлер питал особую страсть к лесам и даже отдельным деревьям. Сам он однажды назвал себя «сходящим с ума по деревьям»[535]. Он живо интересовался лесным хозяйством, приглашал в свои имения специалистов и проводил опыты по высаживанию на германской почве североамериканских пород хвойных. В Варцине по его заданию был разработан целый стратегический план лесопосадок, в том числе за счет сокращения пастбищных площадей; в результате к середине 1880-х годов лесной фонд здесь почти на две трети состоял из молодых деревьев[536]. Когда он занимается деревьями, заявлял канцлер, это очень идет на пользу его здоровью[537]. «Как он любил деревья! — вспоминала впоследствии подруга семьи Бисмарков. — Старые и могучие, каждое из которых он узнавал, и тысячи молоденьких, которые он сам приказал посадить и пестовать. […] Деревья часто утешали его в той скорби, виновниками которой становились люди»[538]. Его врач опасался показывать ему старый, поваленный ветром бук, опасаясь, что это слишком сильно повлияет на настроение его подопечного[539].

До конца 1870-х годов канцлер редко бывал во Фридрихсру, поскольку здесь для него не имелось подходящего жилища. Только в 1879 году было наконец приобретено трехэтажное здание бывшей гостиницы. Путем пристройки крыльев оно было превращено в усадебный дом. На дворец оно, мягко говоря, не тянуло, однако идею строительства нового здания Бисмарк отверг; по его мнению, оно продлилось бы слишком долго, а провести последние годы жизни рядом со стройплощадкой было не лучшей перспективой. В конечном счете здание оказалось вполне удобным, пусть и неказистым внешне. Самое главное его преимущество, с точки зрения Бисмарка, заключалось в том, что из окон были видны лесные просторы. Правда, дом пришлось обнести высокой оградой, призванной защитить покой канцлера от любопытных посетителей, которые в изобилии прибывали сюда из расположенного неподалеку Гамбурга.

Варцин и Фридрихсру играли огромную роль в жизни главы правительства. По некоторым подсчетам, за 23 года своего пребывания в должности канцлера сначала Северогерманского союза, а затем Германской империи он провел в поместьях в общей сложности девять лет. В политических кругах столицы это вызывало частые жалобы на сложность ведения дел в отсутствие Бисмарка, тем более что последний категорически не желал иметь заместителя — ни формального, ни фактического. «Железный канцлер» говорил, что связь между Берлином и провинцией функционирует бесперебойно и он способен управлять имперской политикой из Варцина столь же успешно, как и из своего берлинского кабинета. Это было верно в том отношении, что плохое состояние здоровья затрудняло ему работу и в столице.

Несколько лет спустя и до Варцина добралась железная дорога. Бисмарк мог удалиться сюда и все равно держать руку на пульсе столичной жизни. До Фридрихсру из Берлина и вовсе можно было добраться за несколько часов. Деловая почта приходила каждый день и требовала принятия решений. Бисмарк, с одной стороны, сердился на неспособность своих подчиненных решать мелкие вопросы без его участия. С другой стороны, он сам не хотел выпускать из рук нити управления государством. Его пребывание в имениях редко бывало отдыхом в полном смысле слова. Сюда к нему приезжали многочисленные посетители, в том числе чиновники и иностранные дипломаты. Рядом с канцлером находился кто-нибудь из его ближайших помощников, кому он мог поручить всю текущую бумажную работу, диктовать инструкции и телеграммы. Побывавший у него в гостях летом 1867 года Кейзерлинг писал своей дочери: «Он уехал сюда, чтобы наслаждаться ничем не потревоженным отдыхом. Но из этого получилось не особенно многое. В его голове все время толпятся серьезные мысли, вечные озарения. Бумаги приходят в большом количестве, и сам он говорит, что в последние пять лет не было