Читать книгу - "Корпорация самозванцев. Теневая экономика и коррупция в сталинском СССР - Олег Витальевич Хлевнюк"

1957 года. Она отменила приговор и прекратила дело по статье о должностных преступлениях за отсутствием состава преступления, а по статье о взяточничестве — за недоказанностью.

Аргументы Военной коллегии были следующими. Обвинения Датуашвили в передаче УВС техники необоснованны, поскольку такая передача предусматривалась условиями договоров. Датуашвили принимал меры для возвращения техники, но не успел довести это дело до конца, поскольку был переведен на другую работу. Что касается взяток, то показания расстрелянного к тому времени Павленко «ввиду их противоречивости не могут быть признаны бесспорным доказательством». Другие фигуранты — Константинов, Клименко, Федоренко, свидетельствующие о взятках Датуашвили, в последнем судебном заседании от своих предыдущих показаний отказались[730].

Такой поворот дела, как можно было ожидать, совершенно не устраивал прокурорских работников. В протесте прокуратуры в адрес пленума Верховного суда СССР приводились аргументы против решения Военной коллегии. Прокуроры доказывали, что Датуашвили нарушил закон, передав технику организации Павленко не во временное пользование, как предусматривалось договорами, а в «постоянное бесконтрольное пользование» («на баланс»). Столь же ошибочными прокуроры считали утверждения Военной коллегии, что Датуашвили не смог проконтролировать возвращение техники в силу объективных обстоятельств. Опираясь на ряд документов, прокуроры настаивали, что это не соответствует действительности. Отвергли они и решение о недоказанности получения взяток.

Прокуратура ссылалась на неоднократные свидетельства Павленко о платежах Датуашвили. Противоречия же в показаниях о конкретных суммах взяток, «если учесть, что отношения между Павленко и Датуашвили продолжались около четырех лет, и что Павленко давал взятки очень большому кругу лиц… понятны и объяснимы»[731]. У Павленко не было оснований клеветать на Датуашвили, поскольку между ними «существовали исключительно близкие, приятельские отношения». Равным образом не следует принимать в расчет отказ Константинова, Клименко и Федоренко подтвердить на суде свои прежние показания о взятках Датуашвили. Они «откровенно старались выгородить Датуашвили» и «не смогли убедительно объяснить причины отказа от показаний»[732].

Пленум Верховного суда СССР от 11 апреля 1957 года, на котором рассматривался этот протест, целиком согласился с прокуратурой. Определение Военной коллегии было отменено. Дело передали на новое рассмотрение в ту же Военную коллегию, но в ином составе судей[733].

Сведений об окончательном приговоре Датуашвили обнаружить не удалось. Очевидно, однако, что он не мог быть более жестким, чем уже состоявшийся приговор военного трибунала об освобождении от отбытия наказания и снятии судимости. Скорее всего, не очень строго были наказаны и четыре подельника Датуашвили, в отношении которых протест не вносился. Правда, все они с конца 1952 года до момента вынесения приговора могли провести в тюрьме до четырех лет.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Долгое разбирательство дела организации Павленко, перейдя из сталинской в послесталинскую эпоху, все-таки завершилось. Об этой истории, несмотря на ее примечательность и масштабы, не писали газеты. Однако скрытое рано или поздно становится известным. В последние десятилетия публицисты и историки, получив доступ к некоторым документам, рассказали о Павленко и его организации. Авантюрная история для многих была интересна сама по себе, в ее ярких и неожиданных деталях и поворотах детективного сюжета.

Однако, как и другие случаи экономической преступности в СССР, дело Павленко неизбежно вызывает более глубокие и значимые вопросы, прежде всего о сути системы, которой оно было порождено. Два из таких вопросов возглавляют список. Как оценить деятельность организации Павленко, не впадая в легкие объяснения об антисоветизме, предложенные советской юстицией? Насколько типичным было предприятие Павленко, в какой мере оно отражало реальные и значимые черты советской действительности?

Аргументы Павленко

Свой ответ на первый вопрос пытался дать сам Павленко в своих заявлениях и ходатайствах. Суть его позиции отражало заключительное заявление на суде: «Мы не вели антисоветской деятельности, мы просто строили, как умели, а умели строить мы хорошо… Я совершил много преступлений, но никогда не имел ничего против советского государства и не ставил своей целью подрыв его экономической мощи. Мы не изымали государственных средств из банка, а получали законные деньги за выполненные работы»[734]. Иначе говоря, функционально УВС было обычным предприятием, получавшим прибыль от своей производственной деятельности. Только невозможность его легализации в рамках советской системы порождала уродливые формы существования в теневом секторе экономики.

Трудно не признать, что эти аргументы Павленко были ничем не хуже аргументов государства, которые выдвигали его представители во время следствия и суда. Нет никаких оснований отметать их с порога. Для лучшего понимания сути дела, как всегда, необходимо выслушать обе стороны. Тем более что сам Павленко стремился быть услышанным и до конца, спасая жизнь, отчаянно боролся за свою правду.

В соответствии с установленной процедурой у Павленко была возможность обжаловать приговор к расстрелу, чем он и воспользовался. Первое заявление о помиловании Павленко написал на имя председателя Президиума Верховного Совета СССР Ворошилова 7 апреля 1955 года, через три дня после вынесения приговора, еще не имея на руках его текста. Прошение представляло собой достаточно пространный документ — 12 страниц подробных объяснений, написанных чернилами крупным разборчивым почерком.

Павленко пытался сопротивляться и настаивал на необоснованности политических обвинений в подрыве экономической мощи государства, хотя и признавал совершенные хищения. Присутствовал в прошении необходимый в таких случаях мотив раскаяния. «Мне 43 года, т. к. рождения 1912 года. До Отечественной войны я ни разу не был под судом и во время Отечественной войны сбился с правильного пути и не понимал существа лжестроительных организаций. У меня двое детей: пяти и двадцати лет, я не пьяница. Прошу сохранить мне жизнь и дать возможность искупить свою вину исправительно-трудовыми лагерями», — писал Павленко[735].

Через месяц, 6 мая, все еще не имея текста приговора, Павленко написал второе заявление, приведя новые подробности по отдельным пунктам обвинения. Очевидно, что пока он опровергал тот вариант приговора, который был зачитан на суде[736]. Только 21 мая Павленко получил на руки короткую выписку из приговора с изложением мер наказания, назначенного каждому из подсудимых.

23 мая Павленко написал новое заявление, где просил предоставить весь приговор целиком. Воспользовавшись случаем, он вновь повторил свои аргументы по поводу необоснованности квалификации преступлений участников организации[737].