Читать книгу - "Жизнь в белых перчатках - Керри Махер"

— Жорж — да. Куда бы я ни шел, при мне всегда должен быть хотя бы один человек, — с тем же равнодушным смирением ответил он. — Вопрос безопасности, вы же понимаете.

— Конечно, — ответила Грейс, чувствуя себя дурочкой из-за того, что раньше не замечала охрану.

— Это странно, но они мне как родственники, и все же я едва замечаю, что они все время со мной. Мы редко разговариваем, хотя я доверяю им свою жизнь.

— Такое положение вещей не кажется вам специфическим?

— Мне трудно ответить, ведь я никогда не жил иначе, — сказал он, а потом, нахмурившись, добавил: — Но многие мои друзья согласились бы с вами. Специфическая жизнь, да.

Грейс чувствовала, что из-за этой специфичности ему приходилось терять друзей, и возлюбленных, конечно, тоже. Ей было известно о его длительных и болезненных отношениях с французской актрисой по имени Жизель Паскаль, но она не хотела ничего о них выведывать, точно так же, как не хотела, чтобы Ренье начал задавать ей вопросы о Джине или Олеге.

— Мне жаль это слышать, — сказала она. — Я сама не всегда жила на виду у публики и могу сказать, что у артистов тоже жизнь специфическая.

И пусть обычные люди клянутся всем на свете, что хотели бы оказаться на месте одного из нас, на самом деле это не так.

«Меня послушать, так я мало чем отличаюсь от Кларка Гейбла. Веду такие же речи пресыщенного и утомленного человека», — печально подумала она. У нее ушло несколько лет на то, чтобы понять: собрат по ремеслу был прав.

— И все же даже в ваших глазах моя жизнь выглядит странно?

Грейс бросило в жар от смущения при мысли, как прозвучал ее недавний вопрос.

— Нет, я имею в виду… — запинаясь и нервничая, проговорила она, но потом все-таки решила, что лучше всего быть честной. — На самом деле да. Меня повсюду сопровождают журналисты, а не телохранители.

— А могли бы вы смириться с присутствием телохранителей в вашей жизни? Если вместе с ними в нее вошли бы всякие другие, хорошие моменты.

Вопрос явно не был праздным. Ясно как день, Ренье просто тщательно выбирал слова, чтобы в случае чего дать ей путь к отступлению. Неужели происходило то, на что так надеялось ее недавно исцелившееся сердце? Она боялась вновь отдать его кому-то, как когда-то Олегу, и, наверное, поэтому в ушах звенело и теснило грудь. Грейс вздохнула и ответила:

— Думаю, да, могла бы. В жизни я много к чему приспосабливалась.

— Несомненно, приспосабливались… — Ренье игриво улыбнулся и закончил: — Но грациозно.

Она хихикнула:

— Ну, Ренье, вы-то точно можете придумать что-то получше!

Эта шутка, напомнившая об их переписке, разрядила обстановку. Они пили вино с пряностями из термоса, ели печенье, смеялись и разговаривали, и так прошел час.

— Я очень рад снова встретиться с вами, Грейс Келли, — сказал Ренье и так внимательно посмотрел ей в лицо, что она смутилась и перевела взгляд на то, что осталось от угощения.

— Я тоже, — согласилась она.

— И ваша семья тоже была очень добра ко мне и очень гостеприимна. Вчерашняя беседа с вашим отцом доставила мне удовольствие.

«Что ж, ты первый из моих ухажеров, кто может сказать это о себе!» Хотя слово «ухажер» совершенно не подходило для описания Ренье.

— Мои родственники чудесно провели время, — заверила его Грейс. — Мама чересчур суетилась перед вашим приездом, но, пока шел вечер, постепенно расслабилась, я точно знаю.

— Она превосходная хозяйка, — сказал Ренье. — Еда была вкусной, обстановка — домашней и непринужденной. Я знаю из нашей переписки, что ваша жизнь была более… сложной, чем я наблюдал вчера вечером, но мои собственные несчастные родители не могли собрать гостей без того, чтобы все закончилось слезами.

Ее сердце наполнилось сочувствием к мальчику, которым когда-то, судя по всему, был этот мужчина. Она положила ладонь на его руку:

— Наверное, тяжело расти в такой обстановке.

— Понимаете, моя мать, Шарлотта, была незаконнорожденной. Ее отец, принц Луи Второй, влюбился в красивую дочку прачки, и у них родился внебрачный ребенок — что не улучшило отношений князя с собственным отцом, его светлостью князем Альбертом. Альберт делал все, чтобы не признать мою мать, но, когда стало ясно, что Луи ни за что не женится на другой женщине и не произведет на свет законного наследника, ему пришлось сдаться, иначе Монако прибрали бы к рукам французы.

Тут Ренье сделал паузу, чтобы посмотреть на реакцию Грейс.

— Продолжайте, — сказала она, чувствуя облегчение оттого, что услышала эту историю из его собственных уст. — Я кое-что читала о Монако… — «Вернее, именно об этой истории», — мысленно добавила она. — И знаю, что, если у князя не будет наследников, оно отойдет Франции.

Ренье определенно порадовало, что она произвела подобное исследование. Он с улыбкой кивнул:

— И конечно, князь и княгиня не могли допустить, чтобы это произошло. Однако не предполагалось, что моя мать станет правящей княгиней. Когда прадедушка Альберт передал корону моему деду Луи, ясно было, что тот в свою очередь передаст ее мне, а не моей матери. И, видимо, чтобы все еще сильнее усложнилось, моя старшая сестра считает, что правила бы Монако лучше, чем я.

Грейс ахнула, потому что об этом не читала нигде.

— Она пыталась вас свергнуть?

— Ходили такие слухи, но доказательств нет. Мы с ней не близки. — Он говорил резко, с очевидной обидой.

Эта история заткнет за пояс мелкие поводы для зависти в клане Келли, подумала Грейс. В их случае на карте не стоит судьба страны.

Сжав руку Ренье, она проговорила:

— Теперь мне еще понятнее, почему вы хотите дать своим детям беззаботную юность.

Князь, который до этого полулежал, сел прямее и вытащил свою руку из-под ладони Грейс, чтобы заправить ей за ухо все еще упругую выбившуюся прядку.

— Когда я с вами, то чувствую, что вы меня… понимаете, — сказал он, задержав у ее щеки ладонь, теплую и какую-то… обнадеживающую.

Грейс закрыла глаза и снова вдохнула запах его одеколона — сегодня более насыщенный, — в котором смежались нотки сосны, кардамона и цитруса.

— И я тоже, — шепнула она.

Странно, но, хотя они и обменивались игривыми комплиментами, хотя Грейс безусловно тянуло к Ренье, их отношения были несопоставимо целомудреннее ее предыдущих связей. Эта мысль крутилась у нее где-то на задворках сознания, пока они еще где-то час прогуливались и беседовали, а их руки периодически соприкасались. Несмотря на холод, она не надела перчаток, надеясь, что от контакта кожи к коже по телу снова пробежит дрожь. Ей хотелось понять,