Читать книгу - "Русские крестьянские ремесла и промыслы - Леонид Васильевич Беловинский"

в ту пору иной раз дневники вели и не хуже гимназистов и профессоров записывали впечатления от политических событий и прочитанных книг), пежемский крестьянин Вельского уезда Вологодской губернии Иван Глотов. Дневник он ведет с 1915 года (или опубликован он с этого года – сказать трудно). Работает он в Петербурге на заводе Струка (будущий завод «Ильич»), и, видимо, рабочий квалифицированный, поскольку ежедневные записи о покупках то золотого перстня, то золотого крестика с цепочкой для новорожденного (жена рожала дома, и всю ночь от нее не отходила акушерка), то горжетки жене, то матросских костюмчиков и ботиночек детям свидетельствуют о его приличных доходах. Выписывает жену с двумя детьми из деревни в столицу, причем едут они поездом, при пересадке ночуют в дамской комнате, и с вокзала жена телефонирует ему на завод в контору, а он приказывает ей взять извозчика и ехать на квартиру. Но идет война, все дороже становится жизнь в Питере, все труднее с продуктами, и он с семьей возвращается в деревню и вновь начинает крестьянствовать. После революции, когда начались разруха, безработица и голод, численность русского рабочего класса упала вдвое, остальные подались в деревню, к привычному крестьянскому труду.

Офени и коновалы

Еще в школе, «проходя» (мимо?) русскую литературу, все узнавали о каких-то коробейниках, описанных Н. А. Некрасовым. Было время, когда по радио часто звучала приобретшая характер народной песня «Эх, полным полна коробушка, есть и ситцы, и парча…» на стихи того же Некрасова. Но кто были на самом деле эти коробейники, откуда брались и когда извелись – никто не интересовался.

Между тем офенский отхожий промысел, как называли торговое ремесло разносчиков-коробейников, был весьма развит. Даже сегодня далеко не в каждой деревне имеется магазин, и автолавки приезжают не в каждую деревню. Следовательно, за всяким пустяком, начиная от иголки, нужно ехать (или идти пешком) туда, где есть сельмаг, торгующий не только хлебом и водкой, но и галантерейными и хозяйственными товарами. В XIX веке деревенские универсальные лавочки существовали лишь в больших селах, центрах волостей. И снабжали русскую деревню необходимыми мелочами только бродячие торговцы-офени. Число их было огромно и никем не учитывалось. Однако такие уезды Владимирской губернии, как Вязниковский и Судогский, жили почти исключительно за счет этого промысла. Много офеней высылали Тульская губерния, Серпуховский и Подольский уезды Московской губернии. Торговали они дешевым «красным товаром» (фабричными тканями), разной галантереей – иголками и наперстками, бусами, сережками и колечками, зеркальцами, румянами, туалетным мылом, лентами, платками, тесьмой, булавками – всякой всячиной. А вязниковские офени торговали исключительно ерундовыми лубочными книгами и картинками, и были офени-«старинщики», занимавшиеся скупкой и перепродажей старинных церковных книг, икон и вещей. Так что сам вышедший из народа издатель И. Д. Сытин, печатавший для народа дешевые издания русских классиков («весь Пушкин за 1 рубль»), справочники-календари и подобную качественную литературу, широко пользовался этим народным торговым средством для внедрения книг в деревню. И Л. Н. Толстой, помимо писания романов для «чистой» публики занимавшийся просветительством, писавший книжки для народа и даже создавший для этого просветительское издательство «Посредник», также живо интересовался офенями, чтобы через них распространять свои произведения.

Пешком, с огромным лубяным коробом через плечо, или на лошади с возом товаров отправлялись офени в путь в конце лета – начале осени и возвращались к Масленице или Пасхе. Люди эти, сформированные своей профессией, отличались общительностью, бойким нравом, сметливостью и словоохотливостью. А чтобы словоохотливость не повредила коммерции, офени создали свой особый, профессиональный жаргон, офенский язык, которым они объяснялись при посторонних людях и которым очень интересовались ученые-филологи. Офенское ремесло было семейным и наследственным, как наследственными были маршруты коробейников. Естественно, что проходивший через одни и те же деревни не менее двух раз в год, туда и обратно, офеня должен был, во‑первых, «держать марку» и сбывать хотя и дешевый, но качественный товар, а во‑вторых, он нередко торговал в кредит: наличные деньги в деревне были не всегда, а товар требовался часто. Вместо денег офени могли брать и продукцию сельского хозяйства, сбывая их затем скупщикам, так что это была подлинно народная торговля.

Разъезжали по деревням на ледащей лошаденке и другого рода торговцы – скупщики всякого дрязга, от ломаных кос и серпов до вконец изодранных бабьих тряпок (для бумажных фабрик) и скотских костей (на удобрения для господ помещиков). И расплачивались они чаще всего дешевым товаром, до линючих румян и слипшихся леденцов-монпансье: дело это было копеечное.

Точно таким же народным было ветеринарное ремесло коновалов. Если торговцев в русской деревне было очень немного, то уж образованных ветеринаров-профессионалов, можно сказать, и совсем не было: очень немногочисленные ветеринары Ведомства государственных имуществ в основном заняты были казенными обязанностями, а в земствах если был один ветеринар на уезд, так очень хорошо. Между тем услуги ветеринаров были востребованы намного больше, нежели услуги врачей, лечивших людей. Мужик, ежели прихворнет, так перемогается до последнего, по возможности пользуясь домашними средствами. А лошадь или корова перемогаться не будут, значение же их в хозяйстве огромно. Но главное, в хозяйстве постоянно требовалось кастрировать молодых животных – телят и жеребят, поросят и ягнят: нехолощеное животное, придя в возраст, обладает весьма дурным нравом и может быть даже опасно (бык, например), а мясо от него очень низкого качества, жесткое и вонючее. В качестве же производителей держали жеребцов, быков или кабанов далеко не в каждой деревне.

Долго живший в смоленской деревне и хорошо познавший крестьянскую жизнь профессор А. Н. Энгельгардт не преминул описать и коновалов. Так что лучше узнать об этой профессии из первых рук.

«Чрезвычайно интересные типы сметливых, умных, обладающих необыкновенною памятью людей представляют все крестьяне, занимающиеся специальными профессиями. Один из любопытнейших типов подобного рода представляют странствующие коновалы – наши доморощенные ветеринары. В нашей губернии почти нет местных коновалов… Между тем никакое хозяйство без коновала обойтись не может, потому что в известное время года, например ранней весною, в каждом хозяйстве бывает необходимо кастрировать каких-нибудь животных: поросят, баранчиков, бычков, жеребчиков. Без коновала никто поэтому обойтись не может. Необходимость вызвала и людей, специалистов-коновалов, занимающихся кастрированием животных и отчасти их лечением, насколько это возможно для таких странствующих ветеринаров. К нам коновалы приходят издалека. Есть где-то целые селения – кажется, в Тверской губернии, – где крестьяне специально занимаются коновальством, выучиваясь этому ремеслу преемственно друг от друга. Два раза в году – весной и осенью – коновалы отправляются из своих сел на работу, работают весной и возвращаются домой к покосу; потом опять расходятся на осень и возвращаются на зиму домой. Каждый коновал идет по известной линии, из года в год всегда по одной и той же, заходя в лежащие на его дороге деревни и