Читать книгу - "Альфред Великий, глашатай правды, создатель Англии. 848-899 гг. - Беатрис Аделейд Ли"

о христианах-отступниках, подобных беспечным воинам, которые, одержав победу в открытом бою, позволили захватить себя врасплох в своих надежных бургах; а также призывы укрепить бург души против коварного врага{239} и сентенцию, что «любое войско становится слабее, если о приближении его знают, ибо те, на кого оно собиралось напасть нежданно, подготовятся к встрече»{240}.

Король переводил латинское hostis (враг) выразительным английским словом stælherigeas, которым в Хронике несколько раз именуют данов{241}, и перед его глазами, наверное, вставала его родная страна, разграбленная и сожженная. А рассказывая о лентяе, который не приготовился зимой к весеннему севу{242}, о керле, возделывавшем свой сад{243}, о полях, простиравшихся до края земли{244}, Альфред, должно быть, представлял себе английские открытые поля, с их тянущейся до горизонта чересполосицей, склоны холмов и долины в весеннем цвету, и эти привычные картины наполнялись для него высоким духовным смыслом.

Любовь к метафорам и умение разглядеть высшее начало в самых обыденных вещах окрашивают короткий аллитерационный эпилог, которым завершаются «Обязанности пастыря». Альфред сравнивает мудрость Григория Великого с «водами, что Господь Сил даровал в утешение нам, жителям земли», и далее обыгрывает знакомые образы: это — чистая вода, которая растекается по заболоченным лугам маленькими журчащими ручейками или собирается в глубоком колодце для блага людей; дырявый кувшин, из которого выливается драгоценная влага, и целый сосуд, хранящий ее. Все написано просто и с долей поэзии; эти строки, как и неуклюжие вирши стихотворного пролога, вероятно, принадлежат самому королю.

В прологе к «Обязанностям пастыря» упоминается о том, что Григорий Великий направил в Англию миссию святого Августина: на основании этого высказывались предположения, что следующей книгой, которую перевели Альфред и его помощники, была «Церковная история народа англов» Беды Достопочтенного, описывающая деяния Августина и его соратников и последователей. Излишний буквализм, характерный для перевода этого сочинения, также служит доводом в пользу его ранней датировки. Мистер Пламмер, однако, считает, что перевод Орозия предшествовал переводу Беды, поскольку по языку и синтаксису он напоминает Альфредовскую хронику; кроме того, отрывки, вставленные в Хронику из сочинения Беды, судя по всему, переводились непосредственно с латыни, и в них не обнаруживается никаких указаний на знакомство составителя с английским переводом. Некоторые исследователи вообще сомневаются, что перевод «Церковной истории» сделан Альфредом. Для нас вопрос о том, в каком порядке выполнены переводы, не столь существенен, поскольку и Орозий, и «Церковная история» принадлежат одному периоду литературного творчества Альфреда: по замыслу и конкретному содержанию они ближе всего соответствуют практическим просветительским целям, которые ставил перед собой король.

Перевод «Обязанностей пастыря» служил наставлением для английских клириков, Орозий и Беда предназначались для более широкой публики. Сочинение Орозия, которое Альфред изменил и дополнил для своих подданных, стало подлинной сокровищницей интересных и полезных знаний. Орозий написал свою «Историю против язычников» в начале V века, в оправдание христиан, на которых римляне-язычники возлагали ответственность за разорение Рима в 410 году. Он был учеником блаженного Августина, и в его книге прослеживаются параллели с сочинением Августина «О граде Божьем», созданном с той же целью. Взгляды автора «Истории» весьма односторонние и пристрастные, в ней множество ошибок и неточностей, но изо всех исторических сочинений, которыми располагали средневековые ученые, она была, вероятно, лучшей и наиболее подробной. Кроме того, ее откровенно христианская направленность снискала ей одобрение клириков.

Видимо, в силу того, что Орозий писал свою книгу «на злобу дня», Альфред счел себя вправе обойтись с текстом достаточно вольно. Он действовал не только как переводчик, но и как редактор: без колебаний изменял, сокращал и дописывал оригинал, в соответствии со своими задачами, и перелагал сжатые латинские фразы таким образом, чтобы они отвечали вкусам и уровню понимания его подданных. В древнеанглийском переводе чувствуются спешка, неопытность и недостаток образования, но эти недостатки искупаются яркостью и живостью изложения и искренней страстью к познанию. Он несет на себе ясный отпечаток альфредовского стиля, и в данном случае авторство никогда не подвергалось сомнению, хотя единственными указаниями служат упоминание о том, что Охтхере рассказывал о путешествии «своему лорду королю Альфреду» в географическом введении к книге, и свидетельство Уильяма Мальмсберийского, включившего «Орозия» в перечень литературных трудов короля.

Самая древняя сохранившаяся рукопись датируется концом IX века: по своей значимости и по красоте исполнения она может соперничать с вустерским манускриптом «Обязанностей пастыря» и с древнейшей Паркеровской рукописью Англосаксонской хроники, относящимися к тому же периоду. Композиция древнеанглийского перевода сильно отличается от построения латинского оригинала. Альфред превратил семь книг Орозия в шесть, сократил количество глав примерно вполовину (в оригинале их две сотни) и предпослал каждой главе краткие заголовки, которые, вероятно, составил сам. Географическое введение значительно расширено по объему и содержанию, за счет собственных альфредовских дополнений, историческая часть переработана, сокращена и снабжена пояснениями согласно просветительским целям, о которых король никогда не забывал.

Дополнения, касающиеся географических реалий, особенно интересны и очень ценны. Они включают в себя, во-первых, составленное Альфредом описание «Германии», под которой он подразумевает все земли от Дона на востоке до Рейна на западе, и от Дуная на юге до Белого моря на севере, вместе со Скандинавским полуостровом. Это описание сводится фактически к перечислению границ, но топографически оно достаточно точно и представляет собой реальный вклад в научное знание того времени. Оно составлено, скорее всего, по рассказам путешественников, гостивших при уэссекцком дворе. Два других больших дополнения к тексту Орозия обязаны своим происхождением этому источнику. Речь идет о путевых рассказах норвежца Охтхере или Оттара, обогнувшего Норд Кап, и некоего Вульфстана, плывшего семь дней и ночей из Хедебю (Шлезвига) к восточным побережьям Балтики.

Эти истории, хотя они входят в древнеанглийский перевод Орозия, по сути самодостаточны, и им посвящено множество критических исследований. Рассказ Охтхере — самое древнее независимое свидетельство о путешествии на север — во все века вызывал зависть у наследников викингов.

Хаклит знал о нем и воспроизвел его в XVI веке, а совсем недавно о нем с восхищением вспоминал капитан Фритьоф Нансен, соплеменник и наследник Охтхере. Норвежец «рассказал своему лорду, королю Альфреду» о дальнем севере, издавна обладавшем особой притягательностью для ищущего и беспокойного человеческого духа. Он сказал, что живет на северной окраине Норвегии, и затем поведал о том, как он отправился из родных земель в пустынный край, где живут финны, промышляющие охотой и рыбной ловлей. Охтхере рассказывал также о «беормас», народе земледельцев, обитающем на берегах Белого моря, о китах и моржах (китовых конях), чьи ценнейшие