Читать книгу - "Альманах «Российский колокол» №2 2021 - Альманах Российский колокол"

Внутри было темно и прохладно. На стенах иконы, пред ними – лампады. Когда глаза привыкли к полумраку, Николай увидел, что идет богослужение и церковь полна прихожан. Некоторые из них оборачивались, приветливо улыбались. Сколько чистых, добрых, удивительных лиц! И были они знакомы Николаю до боли, хотя никогда он с ними не встречался, и одежда их не выглядела современной. Но глаза их излучали такую доброжелательность и любовь, словно Николай был всем им родным сыном, братом, отцом, которого они давно ждали и бесконечно рады были его появлению!

Где-то высоко, под самыми сводами, раздалась прекраснейшая музыка – огромный хор пел в потрясающей, чудесной гармонии. Блаженно переливались изумительно воздушные, ангельские голоса неземной красоты. Торжественное звучание объяло Николая, и благодатная энергия любви мощным потоком наполняла его душу, пока не засветилась она негасимым светом.

Потрясенный, Николай упал на колени, молился, спрашивал: что я сейчас услышал? Ангелов? Но если это и есть Небеса, я хочу остаться здесь! Прости меня, Отец небесный! Спасибо, что дал возможность это услышать! Я вернулся домой! Слава Тебе, Господи!

Через минуту он начал плакать, и слезы эти были слезами очищения!

Игорь Щепёткин

Родился 16 апреля 1962 года в городе Новосибирске. После окончания общеобразовательной школы в городе Томске обучался в Томском медицинском институте (1980–1985 гг.) по специальности «биофизика». Участник экспедиций в зону падения Тунгусского метеорита. С 1985 по 2004 год работал в НИИ онкологии (город Томск, Россия). Доктор медицинских наук. Автор более 150 научных статей в различных областях медицины и биологии. Женат, имеет троих детей.

Автор нескольких рассказов и автобиографической прозы (опубликованы в журнале «Союз писателей», город Новокузнецк, Россия).

По северной ветке

…Поезд идет… Северная ветка,

ветка акации или, скажем, сирени…

Саша Соколов

Иногда в разговорах можно слышать, что поезд идет по кругу – при переосмыслении чего-то важного, или в московской подземке, или, наконец, в детских забавах, где игрушечный паровозик с маленькими вагончиками следует по кольцевой дороге.

В моей юности поезд уходил на север, потом шел обратно. Но люди, которые возвращались, были уже другими…

* * *

В конце августа мы с отцом собирали ягоду. В тот день я впервые очутился в сибирской тайге. До ближайшего населенного пункта – не менее сорока километров. Путь сюда показался долгим.

Остаток вечера и всю ночь мы ехали в поезде по северной ветке. Вагон был набит сборщиками ягод с огромными заплечными коробами – горбовиками.

В тесноте вагона отец помог мне протиснуться на верхнюю полку, где я, прикрыв лицо штормовкой и подтянув к подбородку колени, вскорости уснул.

В пять утра отец растолкал меня и сказал на ухо: «Быстро собирайся! Подъезжаем!» Я протер очки, спустился с полки и спросонья еле отыскал сапоги. За окном было еще темно. Колеса привычно постукивали на стыках.

Неожиданно кто-то сорвал стоп-кран, и поезд резко остановился. Ягодники были готовы к такому ходу событий, вмиг засуетились и ринулись к выходу. Словно парашютисты, они, выпуская из рук поручни, прыгали с подножки вагона в темноту таежного утра. За минуту все вывалились на простор. Большинство из них пошли вдоль железнодорожной насыпи к сигнальным фонарям шлагбаума – видимо, там проходила основная дорога до лесосеки.

– А у нас свое место, – сказал отец и махнул рукой через левое плечо.

Мы пересекли полотно и по едва заметной в сумерках тропе углубились в лес. Я брел позади, то и дело натыкаясь на алюминиевый короб отца.

Начало светать, когда тропа свернула в низину.

На повороте отец остановился, подошел к одинокой сосне и стал считать шаги.

– Кажется, здесь! – крикнул он.

Мы разбросали ветки и вытащили из травы легкие штанги. Это были две пары небольших алюминиевых колес с ребордой. Они свободно вращались на хорошо промасленных подшипниках, насаженных на длинные металлические трубки.

Через четверть часа мы вышли к узкоколейке, по которой когда-то вывозили срубленный лес. В куче мусора рядом с дорогой отыскали несколько досок. Сколотили платформу и прибили к ней штанги – ходовую часть. Поставив эту мини-дрезину на рельсы, взгромоздились на нее со своим скарбом. Чтобы не поранить руки, надели верхонки и принялись отталкиваться шестами от насыпи и шпал. Потихоньку набирали скорость. Стук колес стал чаще: «Чикача-та, чикача-та… чика-та, чика-та… чи-та, чи-та, чи-та…» Из-за неровности полотна дрезина слегка покачивалась. Мы словно плыли на плоту с шестами наперевес.

– Виссарионов бор! – громко сказал отец. Ветер развевал его поседевшие волосы, торчащие из-под смешной лыжной шапочки.

Я глазел по сторонам. Густой мачтовый лес чередовался со сплошными вырубками. Будто в унисон ландшафту, рельсы тоже теряли свою непрерывность. Порой стыки были сравнимы с диаметром колес, и тогда мы неизбежно терпели крушение. К счастью, обходилось без травм. Иногда нашу дрезину приходилось на руках проносить вперед, потому что в некоторых местах рельсы отсутствовали совсем.

Так мы проехали по узкоколейке не менее тридцати километров. Внезапно дорога оборвалась – рельсов больше не было. Сквозь остатки насыпи пробивалась молодая поросль. Мы отнесли дрезину в сторону и забросали мхом.

Дальше по компасу на северо-восток пошли пешком вдоль болота.

Через час на моховых подушках стали попадаться кустики брусники. Я наклонился, рассмотрел рисунок листьев этих удивительных ягод. Кожица на них была блестящей и усыпанной дырочками с исподней стороны.

Отец отер рукавом штормовки пот с лица и провозгласил:

– Перекур!

Мы присели на упавшую лесину. Вытащили из коробов огурцы, вареные яйца, хлеб, воду. Быстро позавтракали.

– Ну ладно, хватит прохлаждаться. Пора за работу! – скомандовал отец.

Он показал, как пользоваться совком. Потом, подтянув наплечный ремень, двинулся к сосновому валежнику.

Ближе к полудню я набрел на узкую прогалину, сплошь усыпанную брусничником. Сбросил с плеч короб и налегке увлекся сбором – на этот раз уже усердно, не отрывая взгляда от ягод. Одну куртинку примечал, другую обирал, повторяя совком одно и то же движение…

Через пару часов вышел на край поляны, где у вывернутого корня неожиданно обнаружил большой моток проржавевшей колючей проволоки. В трех метрах росла огромная сосна. На ней был старый затес, несколько вырезанных цифр и буквы «ТАЛ».

– А это с какого рожна тут? – поинтересовался я, указывая на витки проволоки.

– Видать, хотели сделать лагерь.

– Какой лагерь?

– Для заключенных, – сквозь зубы процедил отец и, глядя