Читать книгу - "Бисмарк - Николай Анатольевич Власов"

Однако у союзного канцлера имелся могущественный союзник в лице герцога де Грамона и группировки «ястребов» во французском руководстве. Вопреки сопротивлению Наполеона III они сделали ставку на дальнейшее обострение кризиса. Бенедетти получил инструкцию еще раз встретиться с королем и потребовать от него заверений, что кандидатура Гогенцоллерна никогда более не будет выдвигаться на испанский престол. Кроме того, он потребовал от прусского посла в Париже письмо с извинениями за подписью короля, что было равносильно объявлению войны. На встрече 13 июля Вильгельм I вежливо ответил французскому послу, что таких гарантий по понятным причинам дать не может, а затем через адъютанта уведомил Бенедетти о только что полученном официальном отказе Леопольда от трона. На следующий день король, уезжая из Эмса, попрощался с послом на вокзале и заявил, что дальнейшие переговоры будут происходить в Берлине.

Бисмарк к тому моменту уже находился в столице, чтобы своевременно испросить у Рейхстага военные кредиты, а также встретиться с остановившимся здесь проездом канцером Российской империи князем Александром Горчаковым. В беседах с ним, а также с итальянским и британским послами глава правительства выяснил, что дальнейшее давление на прусского монарха со стороны Франции будет воспринято в европейских столицах как откровенная агрессия, и к жесткой реакции Берлина отнесутся с полным пониманием. Телеграмма с информацией о произошедших в Эмсе событиях была составлена чиновником прусского ведомства иностранных дел Генрихом Абекеном и получена Бисмарком вечером 13 июля.

Классическое описание дальнейших событий принадлежит, естественно, перу самого канцлера. В его доме ужинали Мольтке и Роон; настроение и у хозяина, и у гостей было подавленное. Генералы язвительно намекали канцлеру на то, что он сможет легко избежать позора, подав в отставку, а им этого не позволит сделать присяга. Принесли депешу из Эмса; взглянув на ее текст, Бисмарк задал Мольтке вопрос о степени готовности прусской армии к войне. Шеф Генерального штаба ответил, что чем быстрее произойдет столкновение, тем лучше. Тогда канцлер в присутствии гостей вычеркнул из телеграммы несколько слов, так что она приобрела более агрессивное звучание: теперь дело выглядело так, словно прусский король в грубой форме отказался дальше общаться с французским послом. Отредактированный текст был зачитан обоим генералам, которые тут же пришли в хорошее настроение. В таком виде телеграмму передали для публикации в прессе, и французское правительство ожидаемо ответило на пощечину объявлением войны[495].

Поклонники Бисмарка считали «Эмскую депешу» гениальным ходом великого политика, позволившим превратить поражение в победу; его противники рассматривали произведенную «фальсификацию» как коварный маневр, заставивший французское правительство броситься с головой в омут войны. Однако современные исследования показывают, что значение пресловутой телеграммы сильно преувеличено, а «железный канцлер» в своих мемуарах намеренно драматизировал ситуацию. С «Эмской депешей» или без нее, война была к тому моменту уже практически решенным делом. Тем не менее опубликованная в газетах телеграмма сыграла свою роль в мобилизации общественного мнения по обе стороны границы. 15 июля шеф французского Кабинета министров Эмиль Оливье просил у Законодательного корпуса согласовать военные кредиты; большинство депутатов поддержало правительство, а на улицах Парижа ликующие толпы радовались предстоящей войне. В тот же день и во Франции, и в Северогерманском союзе началась мобилизация. 19 июля Франция объявила войну Пруссии.

Наполеон III предстал перед всей Европой в роли агрессора, стремящегося к гегемонии на континенте. Бисмарк постарался еще больше усилить это впечатление, передав для публикации в лондонскую «Таймс» проект Бенедетти четырехлетней давности, в котором французы озвучили свои претензии на Бельгию. У правящих элит южногерманских государств в сложившейся ситуации не оставалось иного выбора, кроме как примкнуть к Пруссии. Россия и Великобритания сохраняли дружественный нейтралитет; Австрия воздержалась от каких-либо действий. В отличие от 1866 года, Бисмарку на сей раз удалось начать войну практически в идеальных условиях.

Союзный канцлер отправился на фронт в составе Главной квартиры. Вечером 31 июля он, надев кирасирскую униформу, выехал из Берлина. В шести железнодорожных эшелонах разместились политики, придворные, чиновники — всего около тысячи человек. Вместе с канцлером на фронт отправился весьма ограниченный штат его сотрудников — «мобильное ведомство иностранных дел». Даже находясь на театре военных действий, глава правительства должен был крепко держать в своих руках все нити управления. Связь с Берлином осуществлялась по телеграфу. Большое значение уделялось работе с прессой — несколько сотрудников Бисмарка во главе с Морицем Бушем ежедневно писали статьи для германских газет, в которых отражалась официальная точка зрения.

На начальном этапе кампании военные действия развивались стремительно и успешно[496]. Германские армии и численно, и в качественном отношении превосходили противника. Первые боевые столкновения произошли в начале августа, а в середине месяца одно за другим состоялось три крупных сражения в районе Меца. Оба сына канцлера, Герберт и Вильгельм, служили в 1-м гвардейском драгунском полку; в те времена дети высокопоставленных чиновников еще рисковали жизнью на поле боя. Поздним вечером 16 августа, после окончания кровопролитной битвы при Марс-ла-Тур, Бисмарк получил известие о том, что старший сын пал смертью храбрых, а младший тяжело ранен. Он немедленно вскочил в седло и отправился на поле боя, но лишь с рассветом смог найти своих сыновей.

Бисмарку невероятно повезло: оба его сына участвовали в самоубийственной кавалерийской атаке на французскую пехоту, произведенную с целью прикрыть отход остатков прусской бригады. Герберт был ранен в бедро — достаточно серьезно, но жизнь его находилась вне опасности, — а на Вильгельме вообще не было ни царапины. О том, что дети живы, Бисмарк поспешил написать Иоганне, здоровье которой по-прежнему оставляло желать лучшего. Теперь его занимали мысли о том, получат ли сыновья награды. Если Герберт не будет удостоен ордена, заявлял Бисмарк, сам он никогда больше не наденет свои. В конечном счете старший сын получил Железный крест 1-го класса, младший — 2-го.

К концу августа кампания достигла кульминации. Половина французской армии под командованием маршала Франсуа Ашиля Базена оказалась блокирована в Меце, а другая половина во главе с маршалом Патрисом де Мак-Магоном герцогом де Маджента — в ее рядах находился и Наполеон III — фактически прижата к бельгийской границе в районе Седана. Сражение при Седане началось в предрассветные часы первого осеннего дня. Его открыла мощная артиллерийская канонада, за которой последовало концентрическое наступление немецких корпусов. Бисмарк, стоявший рядом с королем, фон Мольтке и фон Рооном на высотах Френуа, наблюдал за ходом битвы. Ко второй половине дня сражение превратилось в элементарное избиение германской артиллерией окруженных и сгрудившихся на ограниченном пространстве частей неприятеля. Началась массовая сдача в плен