Читать книгу - "Первая конная армия - Семен Михайлович Будённый"

рубеж Чертовицкое, Боровое, Ново-Усмань и 14 и 15 октября вел усиленную разведку расположения корпуса. Теперь наш левый фланг действовал уже в связи с частями 8-й армий, две стрелковые дивизии которой — 12-я и 16-я, потерявшие связь со штабом армии, временно перешли в наше оперативное подчинение. Однако правый фланг корпуса оставался открытым. Сосредоточение крупных сил белой кавалерии севернее и северо-восточнее Воронежа давало все основания предполагать, что противник попытается еще нанести удар по этому, незащищенному флангу корпуса, в разрыв между 8-й и 13-й армиями. Перед нами встал вопрос: продолжать ли наступление на Воронеж или же привести корпус в порядок, а затем уже нанести противнику решительный удар.

Проанализировав создавшуюся обстановку, мы пришли к выводу, что в силу ряда обстоятельств немедленное наступление корпуса на Воронеж нецелесообразно.

Во-первых, корпус был утомлен многодневными боями. Нужно было дать хотя бы кратковременный отдых, чтобы привести части в порядок и подтянуть тылы.

Во-вторых, не было достаточно точных сведений о силах противника в Воронеже. Мы знали, что в Воронеже находятся корпуса Мамонтова и Шкуро, но не исключено было, что в Воронеже находятся и другие части белых.

В-третьих, мы не имели никаких сведений о системе обороны противника на подступах к Воронежу и в самом Воронеже и не располагали данными о возможности форсирования такой серьезной водной преграды, как река Воронеж.

В-четвертых, необходимо было время и для того, чтобы правофланговые части 8-й армии подготовились для совместных действий с корпусом. Приступая к такой серьезной операции, как овладение Воронежем с открытым правым флангом, надо было обеспечить хотя бы его левый фланг.

16 октября, учитывая сложившуюся обстановку, я выслушал мнение начдивов и, посоветовавшись с комиссаром и начальником штаба корпуса, отдал корпусу приказ на закрепление по рубежу Излегоша, Рамонь, Тресвятская, Рыкань для подготовки решительного удара с целью овладения Воронежем. Для успешного выполнения задачи мною временно была подчинена корпусу 21-я железнодорожная бригада, действующая в районе Усмани.

В те дни началась ненастная погода. Дождь лил непрерывно, затопляя водой низины, превращая дороги в труднопроходимое месиво. Подступы к Воронежу во время ливней почти непроходимы, так как поймы рек Усмань и Воронеж покрыты сетью болот и мелких озер. В таких условиях, даже при превосходстве сил над противником, успешное наступление на Воронеж было крайне затруднено. Корпус же не имел численного превосходства. Шести казачьим дивизиям белых мы могли противопоставить лишь две кавалерийские дивизии и малочисленную, плохо вооруженную конную группу Филиппова. В данном случае я беру в расчет только конницу, потому что бой должен был разьпраться в основном между кавалерийскими частями противника и Конным корпусом. Стрелковые части, подчиненные в оперативном отношении корпусу, могли лишь обеспечить его фланги, сковать противника с фронта и закрепить успех корпуса.

Противник имел перед нами и то преимущество, что при неудаче он мог отойти в Воронеж, чтобы укрыться от огня наших пулеметов и артиллерии, в то время как нашему корпусу пришлось бы действовать под сильным огнем на открытой, заболоченной местности, насквозь просматриваемой противником с высоты, на которой раскинулся Воронеж.

Взвесив все это, мы пришли к выводу, что обстановка для наступления нам неблагоприятствует во всех отношениях, и поэтому нам выгоднее ждать наступления противника, чтобы огнем расстроить его боевые порядки и, перейдя в контрнаступление, нанести ему решительное поражение. Во всяком случае, предполагал я, противник должен будет наступать несколькими колоннами, так как продвижение всей группировки белых в одном направлении и в одной колонне сковало бы их маневр и обеспечило нашей артиллерии и пулеметам наилучшие условия для огня. А наступление противника несколькими колоннами, в различных направлениях по плохим дорогам, думал я, даст нам возможность бить его но частям и избежать трудностей штурма города.

Ждать наступления противника — таково было мое окончательное решение. Это решение было объявлено на совещании начдивов и наштадивов, командиров бригад, полков и их начальников штабов. Командирам всех степеней, комиссарам и начальникам штабов я приказал с полным напряжением готовить части и соединения к бою в любую минуту и вести усиленную разведку противника.

На следующий день комиссар корпуса Кивгела созвал 1-ю корпусную партийную конференцию, которая призвала коммунистов и всех активных бойцов и командиров мобилизовать личный состав частей и соединений корпуса на подготовку к решительному бою за Воронеж.

В соответствии с принятым решением были подтянуты основные силы 6-й кавдивизии из Рождественской Хавы и весь корпус сосредоточен в Горках и Орлово в готовности нанести сокрушительный удар по противнику

12-я и 16-я стрелковые дивизии день и ночь совершенствовали свою оборону, готовили свои огневые средства для поддержки атаки кавалерийских соединений и подручные средства для переправы через реки Усмань и Воронеж.

Три дня корпус стоял под Воронежем, ожидая наступления противника. А наступления все не было. Многие командиры, выражая общее настроение бойцов, требовали наступления. Приходилось либо вновь разъяснять причины нашего ожидания, либо читать строгие нотации не в меру горячим головам. Наконец я вынужден был вновь созвать совещание командиров и политработников, чтобы подтвердить свое решение и обосновать его новыми данными, добытыми разведкой корпуса.

Некоторые командиры, — сказал я, — требуя наступления корпуса, не понимают того, что не всякое наступление приносит победу. Утверждение их, что корпус и стрелковые соединения стоят без дела, в корне неправильно. Конный корпус и наши стрелковые дивизии зловещей тучей нависли над засевшими в городе белогвардейцами и разной буржуазной гнилью. Положение в Воронеже настолько тревожное, что, как нам стало известно, Мамонтов выехал к Сидорину просить помощи.

— Так что же, нам ждать, когда вся эта буржуазная гниль сбежит из Воронежа, а Мамонтов подтянет подмогу? — спросил один из командиров.

— Ничего, — ответил я, — пусть бежит — нам она не нужна. А подтянуть подкрепление Мамонтов вряд ли успеет.

На совещании мы составили и затем отправили в Воронеж с двумя пленными казаками обращение к трудовому казачеству, находившемуся в рядах белой армии.

В обращении говорилось:

«Братья трудовые казаки!

Отпуская ваших станичников, захваченных в плен нашими разведчиками 16 октября с. г., Федора Зозеля и Андрея Ресуна 1-го партизанского полка 5-й сотни, заявляем вам, что вы напрасно губите себя и свои семьи, оставленные вами далеко на Кубани и Дону, воюя с нами. Мы знаем, за что воюем — за свободу своего трудового народа, а вы — за генералов, помещиков, которые забирают у ваших отцов и жен хлеб и скот, отправляют его в Англию в обмен на патроны, снаряды и пушки, которыми вы слепо убиваете таких же трудовых братьев крестьян и казаков, сражающихся за лучшее будущее всего